Книга Пациентка по межзвездной переписке, страница 190 – Мария Лунёва

— Лиля, — она пошатнулась.

— Ты не имела права забирать вещи себе, мама! — кричала я сквозь слезы. — Никто не давал тебе права лезть в них. Пинать первую красивую вещь, что у меня появилась! Это мой пеньюар, и он для моего мужа. А ты… Ты его пнула, как половую тряпку. Ты… Никто не давал тебе права унижать меня перед всеми за столом. Ты меня уродом выставила! Немощным овощем без права на будущее. Я не хуже сестер! — мой голос сорвался на крик, я рыдала, выплескивая обиду, что годами оседала в душе. — Я имею право на полноценную жизнь. Имею право сама решать за себя. И полюбить мужчину тоже могу! Я не хуже сестер! Не хуже…

Резкая острая боль в спине заглушила разум. Закричав, я выгнулась, да так сильно, что кресло повело. Я неуклюже завалилась и выпала из него.

Удар об пол затылком и боль… Я чувствовала ее везде. В каждом уголочке тела. Она пронзала голову словно штырями.

— Лиля, — крик Ками врезался в мое сознание. — Кто-нибудь, помогите! Лиля… Сестричка, держись. Кто-нибудь! Маэр, Нум, Лэксар! Хоть кто-нибудь!

Открыв глаза, я уставилась на побелевшее лицо мамы над собой.

— Прости, доченька, — шептала она одними губами. — Прости дуру. Меня так занесло. Умоляю, родная моя, прости… Боги, кто-нибудь! — ее крик заставил вздрогнуть и зайтись истошным воплем.

Поясницу словно прострелило болью. Я ощутила, как сводит мышцы ног.

Через пелену боли, застилающую разум, я слышала громкие шаги в коридоре. Кто-то бежал. И каждый стук каблука по металлической поверхности нестерпимо ударял по вискам, словно они по моей голове ходили.

— Больно... — выдавила из себя.

Меня трясло. Язык постоянно попадал на зубы, и я невольно прикусывала его, ощущая гадкий вкус крови во рту. Ноги... я выла, неспособная это терпеть.

— Лиля, милая, да зачем же я так... — по лицу мамы стекали крупные слезы. — Я боялась, что он поиграет с тобой. Что для него это будет интрижка, а ты влюбишься по-настоящему. До того себя накрутила... Как я могла...

Она разрыдалась в голос, раскачиваясь надо мной.

— Что случилось? — прокричал кто-то совсем рядом.

Я не сразу узнала голос.

Слишком грубо он звучал. Непривычно. И только спустя несколько мгновений разгадала личность говорившего — Мити. Пилот сакали. Тот с пером на шляпке.

— Дупел, — его крик болью ударил по ушам, — быстро на улицу. Нум на своем участке. Далам, помоги мне.

Маму без церемоний сдвинули в сторону, и надо мной появилось его непривычно жесткое сосредоточенное лицо.

— Кровь на губах. — Рядом показался и второй сакали.

— Вижу, брат, найди чем разжать челюсть и фиксируй ее голову между колен.

— Понял, — Далам вскочил на ноги.

Послышался стук открывающихся ящиков.

— Ками, ремень отца, любой. Не стой столбом. Ищи!

— Ага, — раздалось испуганное. — Вот...

Снова шаги, и надо мной показались оба сакали.

— Больно, — я еле шевелила губами.

Челюсть отбивала дробь.

— Фиксируй ее голову, — Мити меня и не слушал. Он сел сверху и зажал мое тело между своими бедрами.

Обездвижил.

Далам придвинулся так, что голова оказалась между его колен. Нажав на выемку на щеках, он разжал челюсти, и Мити проворно просунул мне в рот сложенный вдвое ремень.

— Зажми его, Лиля, легче станет, — скомандовал он. — А теперь нужно успокоиться. Сделай глубокий вдох, — Мити приставил ладонь ребром к своей груди, и сам вдохнул.