Книга Шоколадница в Академии магии, страница 106 – Татьяна Коростышевская

Да что я творю? Нельзя в кабинку! Задвинуть дверь перед носом мужчины мне никак не успеть,и я окажусь в ловушке!

Остановившись, я слегка согнула ноги в коленях для лучшего упора и выставила перед грудью портфель. Кажется, нам все-таки предстоит рукопашная. Святой Партолон, дай мне бесстрашия и сил!

Брюссо тоже замер, он ко мне не прикасался, но стоял довольно близко, я ощущала неприятный запах его дыхания.

– Благородный? Пожалуй. Но знаешь, в чем штука, Кати? Благородство распространяется только на равных.

Я ничего не ответила, только вздернула подбородок.

Мы опять на «ты»? И что же, месье, вы снова попробуете задрать юбку ансийской Шоколаднице? Клянусь, вам этого не удастся, чего бы мне это ни стоило! Вы, шевалье, мерзавец, в сто, нет, в тысячу раз худший чем Гастон де Шариоль – тот, по крайней мере, не притворялся благородным, чтоб пустить пыль в глаза. Я убью себя, но не стану вашей жертвой. Чем? Той самой филидской брошью, которую вы сейчас вертите в руках.

Ничего не происходило. Брюссо стоял, слегка покачиваясь, о чем-то думал.

Мои пальцы сжимали портфель с такой силой, что кончики пальцев занемели, перед глазами стоял розоватый туман – явный признак заполняющей мое сознание ярости. Грызть, вцепиться зубами в горло, прокусить яремную вену, выдавить глазные яблоки… Это ведь не мои мысли! Что происходит?

– Для равных… – нарушил, наконец, молчание филид, и его рот растянулся в недоброй гаденькой ухмылке.

Виктор медленно поднял руки, приколол брошь к воротнику камзола.

– Что ж, Катарина Гаррель, я дал тебе последний шанс, ты им пренебрегла.

«Он отвлекся, – подумала я, – прыгай, бей лицо, чтоб его нос провалился в череп, большими пальцами в глаза…»

– Пренебрегла, и теперь… – Брюссо замолчал, как будто не в силах справиться с чувствами, и издал нечто вроде всхлипа. – С тобой, маленькая Шоколадница, я, пожалуй, смог бы стать хорошим человеком – есть в тебе что-то такое, правильное. Но увы… Что ж, Кати, знай: что бы ни происходило в будущем, вина за это целиком на тебе. Прощай.

За филидом закрылась дверца портшеза, кабинка отъехала, и только тогда я выдохнула. Лоб покрыла испарина, сердце колотилось о ребра. Все? Это все?

Неожиданно накатившая слабость заставила меня опуститься на пол у колонны, ноги отказывались держать. Мне было очень страшно. Балор с ним, с Брюссо, но что происходит у меня в голове? Откуда эти кровожадные мысли? Яремная вена? Она,простите, где? Ах, не важно, после в учебнике посмотрю. А что важно? Ну, разумеется, Кати, самое неотложное сейчас – добиться от Армана де Шанвера отмены проклятия. Это ведь его заклинание сводит тебя с ума. Помнишь о башне Набекрень, экскурсию в которую оватам-первогодкам обещал мэтр Оноре в конце септомбра? Так вот, если ты не поторопишься себя расколдовать, познакомишься с этим местом отнюдь не в рамках экскурсии.

Перехватить Шанвера перед дверями столовой я уже не успевала – более того, за ужином выяснилось, что в зале сорбира нет. На возвышении на почетном месте восседал рыжеволосый Лузиньяк, но мне это было настолько безразлично, что я даже не раскрыла «Свод», чтоб посмотреть, сколько баллов и за что получил сегодня Дионис. Зато поискала взглядом Мадлен, рассудив, что жених последней может быть подле нее. Увы, ни Бофреман, ни ее свиты. И Брюссо, кажется, до столовой не дошел.