Книга Задача с яйцом, страница 59 – Дарья Кузнецова

Василису Сорок седьмую на самом деле звали Волей, права на фамилию она не имела — как сирота и приживалка, дочь пришлого, но отца её звали Иваном Берестовым. Приняли его как хорошего охотника, да только удача отвернулась от мужчины, и умер тот во цвете лет, не успев устроить судьбу единственной дочери.

В маленьком лесном селении поклонялись Яриле и Карачуну — тёмного бога, хозяина стужи, боялись и всячески задабривали.

Всё это Северьян узнал благодаря Кощею. Поначалу-то хотел просто увезти Василису, но грызла его мысль о том, что имя у девицы ненастоящее, а прошлого своего она не помнит. Он бы от неё не отказался независимо от семьи и истории, но всё равно — нехорошо это. Для неё нехорошо в первую очередь. А ну как вспомнится всё в какой-то момент, аукнется и принесёт неприятности? Сестра сумела заронить в голову сомнения в злокозненности Бессмертного, и Север расспросил его.

Хорошо, что переступил через подозрения. По всему выходило — поступи он так, как хотел, добром бы не кончилось. Да оно и сейчас-то вызывало сомнения…

Изначально Северьян думал отпустить девушку домой, потом явиться честь по чести — со сватами, и пусть ехать от Тридевятого далеко, но уж как-нибудь управился бы по такому случаю. Но когда узнал, что Кощей подобрал девицу, которую селяне оставили зимой в лесу в одном платье в жертву Карачуну, передумал. Боги знают, как селяне отнесутся к возвращению девушки!

Кощей ещё отговаривал брать приданое, потому что всё равно никто его приживалке не отдаст. Сошлись на том, что собственноручно и с любовью сшитые вещи Василиса… то есть Воля оставит, чтобы забрать потом, а с собой возьмёт ларец с сокровищами. Богатств у Бессмертного сколько угодно, особенно золота и каменьев, так что он не поскупился.

Даже теперь Север не собирался идти к будущей жене сразу. Неразумно это, да и не по-людски: она его не вспомнит, а тут — явится какой-то, здравствуйте. Лучше бы присмотреться, познакомиться вновь. На всякий случай выкуп за неё приготовил — кое-где на Третьем колесе и такое практиковалось, и сыграть на жадности людской было надёжной идеей. Но Горюнов решил проследить, как возвращение его зазнобы примут близкие.

Девушка с узорчатым ларцом в руках по волшебству оказалась аккурат перед воротами подворья дядьки Хладомира, в семье которого жила прислугой — и Северьян, стоявший поодаль под деревьями, едва не ругнулся.

Василиса была скромной, но милой и улыбчивой. Лишнего не позволяла, но тёплые взгляды из-под ресниц грели и волновали Северьяна больше иных жарких поцелуев. Поцеловать тоже хотелось, не без этого, но ясно же — тут потерпеть стоило, хоть бы даже и до свадьбы. Тем слаще будет после, когда уже с уверенностью сможет назвать любушку своей.

Воля, державшая в руках ларец, была и той — и не той одновременно. Взгляда не поднимала, сгорбилась, голову в плечи втянула, широченному грязному мужику, который вышел навстречу, — в ноги кинулась. Когда тот бранить девушку начал, мол, куда припёрлась, — это Север ещё стерпел. Когда отобрал ларец и через губу начал цедить, что больно мало её услуги Карачун оценил — это витязь тоже сквозь зубы проглотил. А вот когда за косу девицу взял и куда-то поволочь собрался — тут уже Горюнов на все прежние планы плюнул.

— Здрав буде, добрый хозяин! — выступил он из тени. Здоровяк скривился — но косу девичью выпустил, и Воля сжалась, не смея двинуться с места.