Книга Каменное сердце. Терновое сердце, страница 38 – Елена Михалёва

Наевшись, Гвин вручила крынку и оставшуюся половину хлеба Ивросу, но тот лишь отставил все в сторону, водрузив общипанный мякиш поверх крынки, и вернулся к размышлениям.

Гвин не знала, сколько времени они так просидели в тишине. Когда она уже начала клевать носом, Иврос наконец обратился к ней:

– Откуда ты так много знаешь про мертвецов и проклятия? – Его низкий голос вывел ее из оцепенения. – Тебя обучали этому в той твоей… школе, где ты училась чародейству?

– Я училась в Академии, – поправила Гвин. – Но нет. Мой родитель имел странные увлечения, скажем так. – Она зевнула. – Изучал проклятия разного рода. В том числе причины того, почему некоторые усопшие восстают по ночам и едят своих живых собратьев. Отец в этом весьма преуспел, должна сказать. Когда я была маленькой, у нас постоянно имелся один-другой упырь в подвале дома. – Гвин усмехнулась. – Одни детки засыпают под мурлыканье кошки, а другие – под заунывные стоны из-под пола.

– И ты находишь это смешным? – Он покосился на нее. – Теперь понятно, почему ты такая…

– Черствая? – Женщина с вызовом улыбнулась, обнажая длинные клыки. Лицо приобрело хищное выражение.

– Отважная, – терпеливо поправил Иврос. – Девочка, у которой в подполе вместо крыс водились мертвяки.

Гвин пожала плечами. Она поглубже забралась на пропахшие медведем шкуры и прислонилась спиной к холодной стене амбара. Ночь вошла в силу. Да и усталость давала о себе знать. Оттого так невыносимо сильно хотелось спать. Устроиться прямо тут, закутаться в плащ и провалиться в забытье, несмотря на присутствие совершенно постороннего человека. Так бы и случилось, скорее всего, не заведи он этот разговор о мертвецах.

– Некоторых мне было даже жаль, – припомнила адептка. – Но все они заканчивали одинаково. Отец отправлял их на тот свет рано или поздно. Завершал их мучения. Вечный голод. Жажда теплой крови и живой плоти, которой они лишены. Вкупе с папиными экспериментами. Благо страдания их были не напрасны. Папа далеко продвинулся в своих изысканиях. Даже несколько дыр в крупных научных трудах залатал.

– Он еще жив, надеюсь? Подопытные до него не добрались? – на всякий случай уточнил Иврос.

– О, нет. Все в порядке, – заверила Гвин. – Он уплыл несколько лет назад на другой материк. Вместе с моей матушкой. Она держала цветочную лавку. Простая женщина и очень красивая. Мечтала посмотреть мир. А отец искал новые материалы для исследований. Постепенно перешел на те проклятия, которые ломают людей еще при жизни. Превращают их в чудовищ.

– И ты легко их отпустила? – Иврос с недоверием покосился на нее.

– У родителей были мечты. – Гвин подтянула ноги поближе к груди и закутала их плащом, чтобы хоть как-то сохранить тепло. – Я не собиралась быть обузой. Якорем, который их держит. Никто в этом мире ни к чему не прикован цепями. Мы все вольны. И я хотела, чтобы родители были счастливы. Поэтому да. Я их легко отпустила.

Иврос протянул свою большую, могучую руку и осторожно подоткнул края плаща и шкуры вокруг собеседницы так, чтобы не оставалось щелей. Это простое проявление заботы не укрылось от женщины. Последним человеком, который подтыкал ей одеяло, была старуха-монахиня в городском лазарете, куда Гвин попала после очередного задания Академии. Адептке стало неуютно. Любая (даже малая) забота налагала обязательства ответной заботы.