Книга Каменное сердце. Терновое сердце, страница 34 – Елена Михалёва

– Ничего, я справлюсь. – Она взяла все еще сырой плащ и накинула на плечи.

– Я пойду с тобой, – неожиданно заявил мужчина.

Он взял со стола хлеб и крынку с молоком. Подошел к выходу и плечом открыл тяжелую дверь.

– Иди-иди, помощничек. – Старик ехидно улыбался. – Закончишь, как твоя маменька.

Гвин вовремя оказалась между двумя Норланами. Или, напротив, крайне не вовремя.

Краем глаза она уловила ядовитую усмешку на лице лесника. Чистейшая провокация озлобленного пожилого человека.

Но внимание привлек не он, а его сын.

Губы сжаты. В глазах огонь. Мышцы ходят под кожей.

А воздух! Воздух готов заискрить от бурлящей магии. Неужели они не замечают этого?

Заклинательница сочла, что мужчина готов взорваться в любую секунду. Сделаться медведем, разнести дом и разорвать глупого отца. А возможно, и ее саму, не уберись она с дороги немедля.

Здоровой рукой Гвин коснулась груди Ивроса в районе солнечного сплетения. Опустила голову так, чтобы волосы упали на лицо, скрыв побелевшие глаза. Губы прошептали фразу.

Гнев. Горечь. Боль. Обида.

Все это жгло его изнутри.

Все это потекло к ее пальцам, собираясь в ладони невидимым скользким клубком.

Оборотень задышал ровнее. Его взгляд смягчился.

Женщина же развернулась вполоборота к старому леснику. Протянула руку. И раскрыла ладонь.

Пульсирующая сила волнами накрыла старика так неожиданно, что тот шагнул назад, пошатнулся и полетел на пол. Сархис Норлан схватился за край стола. Опрокинул на пол блюдо с тыквенными семечками. Глина разлетелась на множество черепков с печальным звоном. А старик поднял растерянный взгляд на адептку. Его лицо перекосило от ярости.

– Ведьма, – зашипел он, брызжа слюной. – Проклятая ведьма со своей нечистой силой!

– Это сила твоего сына, – холодно произнесла Гвин в ответ. – Моя не оставила бы от тебя мокрого места. Следи за языком, лесник. И гордись своим ребенком. Иначе в другой раз защитить тебя будет некому.

Она подтолкнула Ивроса к выходу.

Когда адептка плотно закрыла за ними входную дверь, они оказались посреди осенней ночи под мелким моросящим дождем. Мужчина кивнул в сторону тонувших в темноте хозяйственных построек.

– Пойдем, посидим там. – Он пошел первым. – Мне жаль, что тебе пришлось это видеть. Отец любит меня изводить. И обожает поносить маму. Никого не стесняется. Спасибо, что сдержала.

– Мы квиты? – Она примирительно усмехнулась. – Ты спас меня от мертвых, а я тебя – от живого.

– Так, значит, все-таки спас? – Иврос обернулся через плечо.

– Не начинай. – Она толкнула его в спину. – А куда мы теперь идем?

– В медвежью берлогу.

Берлогой оказался большой навес позади амбара. Навес выходил в лес открытой стороной. Добротную крышу устилал густой мох, а с боков от ветра укрывали стены. Внутри, у самой амбарной стены, лежали в ряд толстые бревна, сверху которых навалили солому и звериные шкуры. А в центре «берлоги» была вырыта яма, вокруг которой лежали камни. Место для костра, судя по углям внутри.

– Устраивайся. – Иврос вручил Гвин все еще теплый хлеб, а крынку с молоком поставил прямо на землю между лежанкой и ямой.

Затем он ушел.

Гвин села на шкуры. Здесь было холодно, но сухо. И, вне всяких сомнений, пахло медведем.

Она закуталась в волглый плащ. Поежилась. Отщипнула кусочек хлеба и отправила в рот хрустящую ароматную корочку. Такую вкусную, что на миг она позабыла о том, что только что произошло. Сархис Норлан был великолепным пекарем. Вне всяких сомнений.