Книга Обсидиановое сердце. Механическое сердце, страница 99 – Елена Михалёва

С этими мыслями Гвин накинула на плечи плащ и вышла во двор.

Снег валил беспрестанно. Нескончаемые хлопья сыпались и сыпались с низкого серого неба.

Мир окрасился в холодный белый цвет. Неуютный, восковый, как саван покойника. И пах он будто не морозом и свежестью, а землей из разрытой могилы.

Адептка тряхнула головой, отгоняя жуткую ассоциацию. Подумала, что надо бы отдохнуть как следует. Она несколько ночей не спала – нервничала из-за разлуки с Ивросом. Даже магическую бурю случайно вызвала. А теперь напилась, а потом резко протрезвела под действием декокта, вот сознание и выдает фортели. Нужна передышка. Сразу, как они возвратятся из поездки.

Снег под ногами весело захрустел, когда Гвин сошла с крыльца и направилась к конюшне. За ней шли лишь Крис и Мевин, как она и велела. Остальные благоразумно остались в замке.

Отчего-то чародейке вдруг захотелось, чтобы отец никуда не уезжал. Чтобы они с Ивросом оба оказались тут. Ей подумалось, будто она все сделала неправильно. Нужно было согласиться с отцом. Выслушать его доводы. Обнять. Сказать, как сильно она любит его. И попросить увезти ее домой, в Идарис, вместе с Ивом. Всю дорогу глядеть на его спину под багряным плащом и размышлять о том, как много он для нее значит. Но момент оказался упущен, и в сердце занозой засела гадкая мысль, что другого шанса может и не быть.

К счастью, рядом оказался Крис. А он, несмотря на все его пьяные откровения и распутные выходки, оставался ей дорог. Гвин доверяла ему свою жизнь без раздумий. И хотела верить, что это взаимно.

Обернувшись через плечо, Гвинейн поймала серьезный взгляд друга. Адепт сосредоточенно внимал рассказу Мевина Эрнича о ночном госте в амбаре.

А затем чародейка услышала лошадиное ржание и невольно улыбнулась – узнала голос Пуговки. Любимица волновалась, предвкушая скорое путешествие в непогоду.

* * *

Три лошади ехали гуськом по узенькой дороге через поле к небольшому хутору, огороженному плетнем. Вокруг под толстыми шапками снега ровными рядами высились кочки – укрытые на зимовку пчелиные ульи. На пасеке старого бортника Эрнича их было около сотни. А вот домов на хуторе насчитывалось всего шесть, а также несколько хозяйственных построек, среди которых Гвин без труда отыскала тот самый амбар. Одной стеной он, как было заведено в этих местах, для тепла примыкал к главному хозяйскому дому. Наверняка даже имелся отдельный вход из сеней, чтобы можно было попасть к скотине, не выходя на улицу. Вот только сейчас этот вход был накрепко заперт, равно как и большие ворота снаружи.

Все мужчины хутора толпились вокруг амбара с вилами и рогатинами в руках. Женщин и детей они отправили в один из дальних домов ради их же безопасности – на случай, если из амбара вырвется нечто ужасное. Нечто, издающее те самые звуки, о которых Мевин Эрнич рассказал адептам по дороге. По его словам, ночью поднялся такой визг, словно скотину заживо рвали в клочья. Вот только в амбар перед этим никто не заходил и никто потом так и не вышел. Запертый замок висел на дверях нетронутым.

Селяне встретили адептку и ее спутников с превеликой радостью. Тревога на их усталых лицах сменилась облегчением, будто бы опасность уже миновала, стоило их принцессе появиться на горизонте. Они не скрывали, что не сомневаются в ее успехе. Однако сама Гвин решила приберечь самонадеянность для иного случая и приказала всем жителям запереться в домах. Пока крестьяне выполняли ее волю, двое адептов приготовились к встрече с неизвестностью.