Книга Герцогиня из приюта, страница 242 – Наталья Варварова

Мне стало крайне не по себе. Как будто на меня все время смотрел кто-то чужой. Не Кристиан, не Роберт. Кто-то еще. Совсем равнодушный. Я резко повела головой в сторону. И Легран тут же запечатлеет поцелуй на открывшемся участке шеи.

— Спокойно, Белль. Выдохни. Это стеснение. Оно неприятно. Ты еще не принимаешь то, что мы делаем — как и то, чем оно является на самом деле.

Я и не собиралась возражать. Будоражащие волны еще гуляли по телу, когда я попыталась сдвинуть Криса в сторону и освободиться.

— Это называется жить и любить жизнь. Открываться любимому человеку. Ты так хороша, что когда начинаешь прятаться от меня, мне кажется, что уходит солнце и мир погружается во мрак.

— Прекрати, — я то ли фыркнула, то ли кашлянула. — Я знаю, что чаще всего это делают под одеялом и выключив свет.

— Ты разве танцуешь в темноте, моя красавица… Или поешь, или готовишь кофе с щепоткой магии в темноте? А как ты делишься любовью? Неужели я не заслужил это увидеть? Кстати, посмотри наверх. Ты само совершенство. Нагое и расслабленное.

От его слов у меня в крови что-то мерцало. Наслаждение продолжало порхать внутри бабочками. Я сфокусировала взгляд на потолке.

В отполированном обсидиане отражалась чаша бассейна и мы в нем. Хрупкая, бледная нимфа с волосами, разметавшимися по ступеням. Слабая, унесенная истомой… Мужская фигура над ней играла на контрасте. Темная кожа, рельефные мышцы, широкие плечи, идеальные пропорции торса… Сдерживаемое напряжение угадывалось, даже когда мужчине двигался. А какая сила. И эти ягодицы…

Второй раз в жизни я видела настолько безупречное, словно точеное, мужское тело. Теперь можно не сомневаться, что тем агрессивным любовником-монстром в видении, подсмотренном в его спальне, и был Кристиан.

Гармоничная пара. Мы черпали друг в друге каждый следующий вдох. Чересчур уязвимая я и несгибаемый он… Крис как-то пытался объяснить, что сексуальность неосязаема. Она не в лице, не в платье, не в фигуре. Однако сейчас меня уносило от этой сокрушительной чувственности. Подозреваю, что рядом друг с другом мы несли ее и будучи в одежде.

— Ты уже спишь, Белль? Тогда нам пора. Не стоит переохлаждаться…

Я попыталась запротестовать. Я бы полежала еще. В изумительной воде, под своим мужчиной. И я хотела сказать, что люблю его. Ведь за такую радость полагалось бы поблагодарить. Но губы не слушались. Я уже спала.

— Каждый раз, когда мне кажется, я что-то поняла, меня словно откидывает назад, — жаловалась я Сесилии вечером следующего дня, сидя в беседке и опираясь локтями на мраморный столик.

Между нами горела лампа-огнецвет — причудливый настольный светильник, раскрывшиеся лепестки которого, из стекла и бронзы, чередовались в строгой последовательности. От него концентрическими кругами шло тепло, а неуловимый для уха звук отгонял полчища мошкары.

У моих ног развалился Аргус, снова приняв образ лохматой болонки. Иногда он лениво клацал пастью, ловя мух. Пес-хранитель вбил себе в голову, что в роковой день появления Марбо он не справился со своими обязанностями — и сегодня не отходил от меня ни на шаг. По-моему, ему просто было скучно.

День прошел в беготне окружающих вокруг меня. При этом мне ясно дали понять, что в школу возвращаться пока не следовало. После выброса, который глушил там Легран, с моим уровнем энергии делать там было нечего.