Книга Околдованная, страница 71 – Лора Таласса

Бегущий впереди Нерон замедляет шаг.

Еще до того, как я что-то вижу, чувствую висящую в воздухе скользкую порченую магию.

Темную магию.

– Illuminet hunc locum.

«Освети это место».

Слова латыни вылетают сами собой, они идут из того укромного уголка, куда утекают украденные воспоминания. Слышать их – потрясение, в основном потому, что в последнее время мой разум чаще тянется к другому языку, тому, на котором говорит Мемнон. Это все равно что увидеть старого друга после долгой разлуки.

Моя магия, скручиваясь, повисает над нашими с Нероном головами шарами янтарного света. Шары, мягко сияя, пристраиваются меж ветвями деревьев.

Теперь, при свете, я вижу впереди злокозненную силу, замутившую воздух и запятнавшую землю. Не сразу я понимаю, что эти пятна – кровь, порченая магическая кровь.

Из горла моего фамильяра вырывается рычание.

Пантера смотрит вперед. Я смотрю туда же.

Не более чем в двадцати шагах от нас лежит тело – с вывернутыми конечностями, сплошь залитое кровью, которая кажется черной. Длинные волосы скрывают лицо человека, но не зияющую в груди страшную рану.

Запах сырого мяса, маслянистая магия, прилипшая к телу, – все это ошеломляет. Бьет как обухом по голове. Отворачиваюсь. Меня тошнит.

Я предполагала, что найду труп; Нерон ясно дал это понять. И все же я потрясена открытием. Потрясена и напугана.

Нужно позвонить в ПСС. Немедленно.

Трясущейся рукой достаю телефон. Номер нахожу не сразу; пальцы не подчиняются мне.

Наконец нажимаю, куда следует. На звонок отвечают.

– Полиция сверхъестественных сил, пятьдесят третий участок – чем я могу вам помочь?

Набираю полную грудь воздуха, но, ощутив во рту привкус темной магии, давлюсь очередной волной тошноты.

Потом все-таки выдавливаю несколько коротких слов:

– Тут… тут еще одно убийство.

* * *

Возвращаюсь в общежитие за час до рассвета, совершенно измученная.

Меня допрашивали несколько часов. Меня и моего фамильяра фотографировали, брали у нас пробы крови и не знаю уж чего там еще, чего можно нахвататься на месте преступления, меж тем как офицеры ПСС обыскивали мою комнату в поисках других улик. Моя спальня до сих пор опечатана, но я как-то и не спешу видеть порченую кровь на своих вещах – ну и разбираться с ней тоже.

Вышвырну все это дерьмо к черту, как только мне разрешат вернуться.

Первые часы дня провожу, рыдая в одной из душевых. Нерон со мной, ободряюще трется башкой о мои ноги. В любой другой день я сочла бы подобную ситуацию чертовски странной – мы с моим фамильяром вместе принимаем душ, смывая прилипшую к нам кровь и темную магию.

Но не сегодня.

Не могу думать ни о чем, кроме как о мертвеце – с вырванными внутренними органами, с кровью, пропитанной темной магией. Я не видела лица трупа, не видела проблесков его собственной магии – если убитый или убитая обладали ею при жизни. Но отчего-то отсутствие отличительных черт делает все еще хуже. Нечему превратить мой ужас в горе или сочувствие.

Утыкаюсь лбом в стенку душа и плачу, плачу до полного опустошения.

Руки трясутся, когда я беру одно из двух полотенец, которые офицер ПСС принесла из моей комнаты. Заворачиваюсь в него, вторым вытираю фамильяра.

Как же я устала, устала до самых костей. И мою боль не унять ни мазью, ни пластырем.

Обсохнув, мы с Нероном покидаем общую душевую. Во всем этом дерьме есть лишь одна светлая сторона – моя связь с пантерой стала глубже и прочнее прежнего.