Книга Зачарованная, страница 199 – Лора Таласса

Взгляд фейри падает на меня, и женщина спотыкается. Теперь ее очередь пялиться на меня как на призрака. Она что, не знала, что я здесь, что я жива?

Женщина переводит взгляд на Мемнона. Он явно притягивает ее, как магнит, и я запоздало понимаю, что она следила за ним еще до того как увидела меня.

На лице фейри написаны страх и алчность, и мной овладевает собственнический инстинкт – наравне с горячим желанием прикончить ее прежде, чем она снова причинит Мемнону какой-то вред.

Я засекаю тот момент, когда Мемнон видит ее. Он уже почти добрался до Софии – и вдруг резко останавливается. Несколько секунд стоит, словно окаменев, повернув голову в сторону Эйслин.

А потом, в один миг, сила поглощает Мемнона. Волосы его встают дыбом, в клубах магии трещат искры.

Эта женщина убила его сестру, его мать, его братьев по оружию. Она склонила его друга к предательству, она заключила гибельное соглашение с Римом. Она прокляла Мемнона, обрекая его на столетний сон, чтобы самой заполучить его. Она натравила на меня римский легион и чуть не убила меня той роковой ночью.

Мемнон взрывается.

Его сила проносится по комнате, расшвыривая столы, стулья и людей. Стоять остаемся лишь я да моя родственная душа.

Мемнон шагает к упавшей Эйслин, лучась мощью. Магия его подобна грозе, разразившейся в комнате. Щупальца силы подхватывают суперов, поднимая их в воздух.

Они кричат и барахтаются, но недолго. Что-то прокатывается сквозь магическую тучу, и пойманные суперы замирают и с остекленевшими глазами зависают в клубах магии Мемнона.

– Эйслин, что ты здесь делаешь? – ревет колдун. Сила его обвивает ее торс. – Тебя не приняли в ад из-за чрезмерной порочности?

Я чувствую ненависть и гнев, разъедающие его, словно яд. То, что он творит сейчас, – не просто какое-то рутинное применение магии. Именно такие всплески пожирают совесть колдунов, а ее у Мемнона и так осталось немного.

– Ни ты, ни я не верим в ад, древний царь, – голос Эйслин мягок, как ветерок, и мелодичен, как птичьи трели.

Моя родственная душа медленно шагает к фейри, попавшей в силки его магии. В отличие от других суперов, глаза Эйслин, расширенные, чуточку испуганные, вовсе не остекленели. О нет, взгляд ее остер и сосредоточен. Она смотрит на колдуна так, словно ловит каждое его слово.

– Я проспал две тысячи лет только чтобы избавиться от твоего проклятья, – продолжает Мемнон. – Я не ожидал увидеть тебя живой. Как мне постичь то, что ты привольно разгуливала под солнцем, пока я гнил в гробнице? Впрочем, если бы ты не жила, ты не оказалась бы сейчас в моих когтях.

Треск.

Где-то в зале ломаются кости, и безжизненное тело Софии Фортуна мешком валится на пол, врезаясь по пути в стол. Шея трупа свернута под неестественным углом. Несколько часов назад она была почти что неуязвимой. А сейчас лежит мертвая, убитая в мгновение ока.

– Ты знала, что я буду здесь, или это лишь счастливая случайность? – резко спрашивает Мемнон.

Эйслин разлепляет губы.

– Я думала, ты мне почудился.

Хруст. Треск. Хруст.

Один за другим женщины и мужчины в костюмах и вечерних платьях падают на пол мертвыми.

Что он говорил мне о колдовской силе в ночь Бала Самайн?

«Чем серьезнее магия, которую мы творим, тем меньше мы контролируем, кого эта магия затронет».

Сейчас Мемнон не контролирует свою силу. Потому что она поглощает его самого.