Книга Проданная под венец, страница 96 – Наташа Фаолини

«Не в созидателях судьбу ищи, нет, а в себе самом».

Горько улыбаюсь, на глаза наворачиваются слезы.

— Я не должна искать Даркаса, верно? Если суждено — встретимся, но только когда я буду готова и не стану этого ожидать. Когда найду судьбу в себе.

Последний раз взглянув на статую, на слабых ногах иду к выходу. Истина не всегда то, что нас устраивает, правда может быть горькой и болезненной.

Я не должна ждать Даркаса и искать его в каждом прохожем. Не должна думать о том, чтобы снова все перекроить, потому что могу сокрушить мир. В следующий раз я могу открыть глаза в мире, где идет война или люди умирают от страшного голода.

Нужно остановиться.

На выходе отец быстро меня обнимает, мы спускаемся и идем к воротам, ведущим на одну из живописных улочек столицы. С каждым шагом привкус горечи во рту становится все более отчетливым.

Голова кружится, когда поворачиваем за высокий старинный дом, я случайно задеваю прохожего, и он шарахается от меня, хватаясь за плечо.

— Изви... - начинаю, но запинаюсь, подняв взгляд выше, — Даркас?

Даркас выглядит почти также, как я его и запомнила. Растрепанные черные волосы, острый взгляд, небрежная черный камзол, смотрящийся на нем, как на лорде, даже когда он уже не лорд. Такой же. У меня никогда-никогда не было шансов перед ним.

Он смотрит на меня с тем же выражением, как при первой нашей встрече, словно я ворвалась в его жизнь и все перевернула одним прикосновением и даже просто тем, что существую. Он всегда хорошо себя контролировал, но такой шок скрыть невозможно. Ступор, сменяющийся смирением.

Мы смотрим друг на друга несколько прекрасных мгновений, папа что-то говорит, но голос его доносится как из-под толщи воды.

И вдруг выражение лица Даркаса меняется, в глазах с вертикальными, драконьими зрачками появляется непонятный отблеск. Он делает шаг ко мне и ошарашено выдыхает:

— Лайла...

Я всхлипываю, зажимая рот ладонями. Испуг и неверие.

— Ты меня помнишь? — шепчу, чувствуя на языке соленый привкус слез.

Грохочущее сердце едва не разрывает ребра. Он назвал мое имя, но как это возможно?

Даркас хватается за волосы и выдыхает через стиснутые зубы, дыхание становится тяжелым. Кажется, ему больно.

— Нет, — хрипит и мотает головой, от его бархатного голоса даже сейчас по коже бегут мурашки, — ваш отец... я слышал, как он назвал вас по имени.

На скулах Даркаса проступают желваки, он зажмуривается и качает головой, словно пытаясь что-то стряхнуть, пошатывается и едва не падает, словно пьяный человек.

— Даркас! — я хватаю его за руку, помогая устоять на месте, кожа там, где наши ладони соединяются становится очень горячей.

— Ты его знаешь, Лайла? — слышу голос отца.

— Да, пап, это... это мой друг.

— Не знал, что ты дружишь со взрослыми мужчинами. Матери это не понравится.

— Мне уже двадцать лет, отец! Помоги довести его до дома.

— Ты собралась волочить его к нам домой?

— Ему плохо, помоги, прошу тебя, — бормочу дрожащим голосом, не в силах справиться со слезами.

В голове звенит одна мысль — нужно помочь Даркасу, нужно его спасти, потому что все это по моей вине. Он снова страдает потому что мы встретились.

Но в этот раз я хочу быть рядом до последнего момента, пока он сам не скажет, что не нуждается во мне.

Отец хмурится, но подхватывает Даркаса за второе плечо. Он бормочет что-то в бреду, я несколько раз слышу свое имя.