Книга Система [Спаси-Себя-Сам] для Главного Злодея, страница 28 – Мосян Тунсю

Вскоре в дверь покоев Шэнь Цинцю постучали, и раздался медовый голосок Нин Инъин:

— Учитель, Инъин хочет выйти, чтобы прогуляться по рынку. Учитель не хочет составить ей компанию?

По правде говоря, какому мужчине не придётся по нраву, что сладенькая лоли так беззастенчиво ластится к нему? Шэнь Цинцю, сидевший к ней спиной, мигом наполовину размяк. Переключившись на более стойкую половину, он скорчил равнодушную мину бесстрастного интеллектуала и безэмоциональным голосом ответил:

— Если Инъин желает прогуляться, для этого ей достаточно попросить кого-нибудь из шисюнов и шиди составить ей компанию. Чтобы покончить с Кожеделом, твоему учителю прежде нужно кое-что сделать.

Можно подумать, Шэнь Цинцю не знает, кого она позовёт в первую очередь!

Да неужто он сам не желает выйти из дома и немного развеяться? Перед этим он, подобно отшельнику, затворился в Бамбуковой хижине на пике Цинцзин, изо дня в день разыгрывая из себя недосягаемого высокообразованного учителя — во всём, что бы он ни делал, должно было сквозить «холодное безразличие»: он говорил ровным бесцветным голосом, натягивал холодную улыбку, бесстрастно тренировался с мечом, равнодушно прокачивал свой уровень притворства — это вынужденное безразличие так навязло у него в зубах [3], что ему частенько хотелось посыпать макушку солью [4]! А когда он в кои-то веки сумел выбраться со своего пика, из-за Системы с её: «Изначальные настройки Шэнь Цинцю — любовь к тишине и покою, избегание суеты и большого скопления людей» — он опять вынужден безвылазно сидеть в этой комнате. Не имея ни малейшего желания притворяться, что медитирует, он попросту завалился на кровать, притворяясь мёртвым. Перед закатом солнца к нему с докладом заглянул Мин Фань.

По крайней мере, хоть кто-то пришёл поговорить с ним — от этого Шэнь Цинцю чуть не прослезился. Вся удача на тарелочке преподносится главному герою, а на долю пушечного мяса остаётся лишь одиночество — чтобы прогуляться по улицам, разукрашенным цветными фонариками, милая лоли выберет другого.

— Этот ученик тщательно обследовал тело, — торжественно поведал Мин Фань, передавая учителю то, что он принёс с собой.

Шэнь Цинцю пристально воззрился на две стопки листков с киноварными надписями — бумага уже почернела, будто по ней расползлась гниль.

— Ты использовал эти талисманы, чтобы определить присутствие демонической ци на трупе?

— Ум учителя ясен, будто факел, — ответил Мин Фань. — Эти талисманы ученик разместил в двух местах: первый он положил на землю рядом с могилой одной жертвы, а второй — рядом с телом, которое ещё лежит у осмотрщика трупов [5].

Значит, даже земля рядом с могилой пропитана демонической ци. Теперь Шэнь Цинцю мог с уверенностью утверждать, что Кожедел, безусловно, относится к народу демонов — теперь он, по крайней мере, знал, с кем имеет дело.

Уяснив это, Шэнь Цинцю прочистил горло, вслед за чем хмыкнул, стараясь вложить в этот звук как можно больше бессердечной холодности.

— Этот демон посмел убивать простой народ в пределах ста ли от подножия хребта Цанцюн! Коли этот негодяй сам стучится в наши ворота, то пусть не жалуется, что я отправлю моих учеников, дабы они свершили справедливое возмездие от имени Неба!

Уж поверьте, он ни за что не стал бы опускаться до столь избитых клише, если бы не угроза ООС!