Книга Система «Спаси-Себя-Сам» для Главного Злодея. Том 3, страница 16 – Мосян Тунсю

Приделал, вашу мать!

«Ты что, типа, шарнирная кукла?!»

Присмотревшись повнимательнее, Шэнь Цинцю заметил, что не только место соединения руки, но и сосуды на других участках кожи приобрели нездоровый тёмно-фиолетовый оттенок, создавая пугающий контраст с белой кожей демона. Из-под ворота одеяния также выглядывали тёмно-серые пятна.

Поколебавшись какое-то время, Шэнь Цинцю благоразумно решил ни о чём не спрашивать.

Похоже, на сей раз взмах крыльев бабочки породил нечто большее, чем ураган. Первая догадка Шэнь Цинцю о том, что Чжучжи-лан использовал гриб солнечной и лунной росы, чтобы создать новое тело для Тяньлан-цзюня, была абсолютно верной, вот только «гриб бессмертия» оказался не слишком совместим с телом демона.

У души Шэнь Цинцю не возникало затруднений с новым телом, потому что, во-первых, гриб солнечной и лунной росы был взращён на его собственной крови и энергии, а во-вторых, субстратом для существования этого гриба была та самая духовная энергия, которая и служила основой совершенствования Шэнь Цинцю. Иными словами, они с грибом идеально подходили друг другу.

Ну а с Тяньлан-цзюнем всё было иначе. Будучи демоном, в своих практиках он использовал демоническую энергию – ничего удивительного, что «гриб бессмертия» естественным образом его отторгал. Тут ни о какой сохранности тела и речи быть не может – скажите спасибо, что оно не разлагается на ходу.

Тяньлан-цзюнь пошевелил новообретённой конечностью и с улыбкой произнёс:

– Право, как неловко. А ведь в том, что мы оба смогли покинуть гору Байлу, есть немалая заслуга главы пика Шэня.

Шэнь Цинцю украдкой бросил взгляд на безмолвно стоящего рядом с гробом Чжучжи-лана. Когда они впервые встретились в лесу Байлу, на него в змеиной форме невозможно было смотреть без содрогания. И всё же за все те долгие годы, что Тяньлан-цзюнь томился под горой, он ни на миг не покидал его, а заполучив «гриб бессмертия», без малейших колебаний использовал, чтобы сотворить новое тело для своего господина, даже не помышляя о собственной выгоде.

Что за воплощённая ода преданности!

– Вам следует благодарить за это Же… Чжучжи-лана, – отстранённо бросил Шэнь Цинцю, украдкой рассматривая фрески на стенах погребальной камеры. – Подумать только, столько лет прозябать отшельником на горе Байлу, тщетно ожидая возможности, которая может никогда и не представиться; воистину Тяньлан-цзюню можно только позавидовать – подобную верность нечасто встретишь.

– Разве вы не слышали девиз моего племянника? – спросил Тяньлан-цзюнь.

– Слышал, слышал. «За единую каплю милосердия вам воздастся фонтаном благодарности».

Чжучжи-лан тут же зарделся – в царящем здесь тёмно-зелёном свете это смотрелось довольно причудливо.

– Зачем Цзюнь-шан с мастером Шэнем поднимают меня на смех? – смущённо пробормотал он.

Однако Шэнь Цинцю вовсе не собирался его высмеивать: по правде говоря, в настоящий момент всё его внимание без остатка поглотила одна из фресок.

От прочих её отличали прямо-таки кричащие краски и до того небрежные мазки, будто творец малевал её в исступлении, и всё же Шэнь Цинцю различил обращённое ко входу в зал огромное лицо женщины. В уголках её глаз собрались морщинки, а уголки губ приподнялись, будто она не в силах сдержать ликующую улыбку. Выходит, он очутился в Зале восторгов – одной из трёх главных погребальных камер Гробницы непревзойдённых, наряду с Залами ярости и сожалений.