Книга Выпускной экзамен для вредной парочки, страница 18 – Настя Любимка

Я знала, что позже староста, приказавший закрыть перед нами ворота, поплатился за это жизнью. Его казнили. А все потому, что я пробудила магический дар. Оказалось, что потеря одаренного – для государства страшнейшее преступление. Даже с учетом того, что я выжила. А ведь могла бы погибнуть…

Ай, что теперь… Родителей не вернуть. Но я точно знаю, что они любили меня. И их любовь до сих пор живет во мне.

– Как ее звали?

– Кого? – пряча лицо в ладонях, буркнула я.

– Твою матушку. Она заслуживает того, чтобы о ней помнили.

Я резко подняла голову и отняла от лица руки. Может, я ослышалась?

Для дракона слова о том, что кто-то достоин памяти – не пустой звук. Это значит, что душу умершего будут отмаливать на ритуале почтения памяти… Весь драконий род. Каждый год. В данном случае – род Дэриана. И даже если мы тут погибнем с ним, имя моей матери не будет забыто, его будет помнить и чтить его род. Потому что по своей родовой ментальной связи он передаст сведения о ней. Если уже это не сделал. Такими словами не бросаются…

– Я серьезен, Амелика.

– Амелия, – выдохнула я и вновь всхлипнула. – Мое имя – производное от имен родителей. Мама Амелия, отец Ликар, а я – Амелика.

Я снова всхлипнула и яростно утерла лицо рукой. Пора было заканчивать этот слезоразлив.

– Иди, мойся, Дэриан… И спасибо.

Дождалась, пока парень скроется, и от души высморкалась. Нет, я его не стеснялась, какое там. Не тогда, когда по естественным надобностям при нем ходить приходилось. Какой уж тут стыд… Просто так совпало.

Высморкалась, бытовым заклинанием привела лицо в порядок и принялась заплетать косу. Волосы я предпочитала собирать руками, без магии.

Растеребил душу этот разговор. Невольно напомнил о прошлой жизни…

Я четко разделяла свою жизнь на до и после.

До – счастливое, беззаботное детство. Прошлое.

После – взросление. И неважно, что повзрослела я в десять. В приюте все быстро осознавали и свое положение, и то, что защищаться теперь придется самостоятельно. Как и отвечать за свои поступки и жизнь.

Я знала, что у матушки оставалась родня, кто-то очень далекий, то ли дядья троюродные, то ли еще кто дальше. Знала, что им написали обо мне, и они прислали официальный отказ. Не позволяло им положение лишний рот взять, обузой я была… Потом, знаю, пожалели. Я же дар пробудила! Аккурат спустя месяц после их отказа… Но для меня они навсегда остались чужими.

Если бы дедушка и бабушка были живы, они бы от меня ни за что не отказались.

Но… тот год был урожайным на прорывы. Деревенька, где мама выросла, тоже была атакована, а кузница, как водится, всегда на окраине возводилась. Так моих дедушки и бабушки не стало. Я их и не видела ни разу. Мама замуж за отца вышла да вслед за ним и поехала, когда распределили его прямо на границу. Не захотела далеко от него быть… И ждать редкие встречи в его коротенький отпуск…

Родню по отцу я не знала. Он никогда про них не упоминал. Даже не говорил, где родился. Может, и сам не знал. А позже, когда мне представилась возможность покопаться в архивах, я уже не имела ни малейшего желания что-то выяснять. Если бы меня или его кто-то искал, я бы узнала об этом, пока находилась в приюте. Или в первый год учебы в академии узнала бы. Так, например, тетка Лерха объявилась, госпожа Тая…

Хорошая женщина, тоже родом из глуши, в шестнадцать за солдатиком сбежала и со своей семьей всякую связь потеряла. О племяннике на всеобщем объявлении милости богов узнала. Списки с нашими именами и фамилиями гордо вывешивались на целую неделю в каждом городе и каждой деревне у храма и зачитывались… А там и праздник устраивали. Еще бы, такой повод для гордости! Осененные милостью богов, получившие особый дар дети (пусть уже и пятнадцать лет, а все равно дети!)… Гордость всего королевства!