Книга Врата Полуночи, страница 1 – Анна Айдарова

Собака снова залаяла.

Потом под окном заворчало, зашаркало — Миру регулярно удивляло, как можно так громко шаркать по песчаным дорожкам — и звуки стихли. А потом настойчивый гость снова затряс ворота, и все началось по кругу.

Метод «ничего не вижу и не слышу» не сработал, придется вставать и идти. И решать. И как тетка со всем этим умудрялась справляться? А ведь при ней и экскурсий было куда больше, и Иваныч запивал куда чаще, и собаки не было — не жаловала их Магда.

Ворота снова затрясло в припадке, и пес ответил тем же.

— Не тряси, не тряси, ирод, нету севодни ничего, тебе говорят! Завтра приходи, завтра экскурсия. А сегодня нету никого!

— Так и мы не на экскурсию! Открывай, дедушка. Мы по договоренности к… да, к Мирене. Правильно же приехали? Советская улица, дом семнадцать, Усадьба-музей «Старина». Или не туда?

— Не работает, завтра экскурсия, — гудел Иваныч.

— Не, нам экскурсия не нужна, мы к Мирене. Открывай! Ждет нас хозяйка твоя, ждет! Спроси сходи. Снимать ее будем, а потом в телевизоре покажут!

— С телевизора, что ль? Не надо нам никого, — упорно сопротивлялся Иваныч сомнительной чести попасть «в телевизор».

Иваныч сопротивлялся, незваные гости тоже, пес заходился в лае. И конца этому не предвиделось.

Все как-то складывалось не так.

Мир двоился, и это было неправильно.

Совсем как когда-то.

Придется вставать, бросать все дела, которые в разы важнее этого мира, и разбираться, кому же на этот раз понадобилось видеть саму Мирену.

Смешно, конечно, в её-то возрасте. Но дар был, и люди это знали. И дар был таков, что даже тетка Магда периодами побаивалась Богом данной «племянницы».

На днях, в аккурат в грядущее полнолуние, Мире исполнялось двадцать четыре года. Хороший возраст, если уверен, что все у тебя впереди, и главное — только светлое будущее. И прошлое ничего: уже есть, что вспомнить, а сожалеть пока что не о чем.

Мирена свое прошлое ненавидела. И старалась не вспоминать. А что вспоминать — детский дом? Мать свою она не помнила совсем, и, хотя до семи лет прожила в родном доме, уютном и красивом — это Мира помнила отчетливо — любимой дочкой в сонном пыльном поселке с гордой прибавкой «городского типа», носила бантики и бегала с подружками, никакой образ не появлялся перед ней при слове «мама».

Зато все остальное забыть если и хотелось, то оказалось невозможным. А уж если такая мелочь была невозможна для Миры… значит и никому было не справиться.

Мать умерла, когда девочка с диковинным для глухой деревни именем Мирена собиралась стать первоклассницей. Белые гольфы и белая блузка были, еще были казенный портфель и линейка, гладиолусы в вазе на столе учителя и раздражающе-зеленая доска, потрепанная, как и все вокруг.

Чудеса начались позже. Ей было уже лет четырнадцать — самое время перестать верить в то, что желания сбываются — когда ее разыскала тетка, какая-то дальняя родня. Никаких теток Мира не помнила и совершенно была уверена, что все это если не ошибка, то совершенно точно очень большое надувательство. Товарки уже давно разъяснили ей, что детей постарше выбирают для пособий или для помощи в крестьянской семье, где работы всегда хватает, и то — редко, если повезет. На памяти Миры не «повезло» еще никому. Повезло ли ей с обретенной родственницей — предстояло еще выяснять.