Книга Роман, страница 137 – Мелани Джейд

Его ангела больше не было.

Боль от её утраты пронзила его, как пылающий, неукротимый огонь. Он взревел так громко, что задрожал весь храм, и его рёв становился всё сильнее, пока демон внутри не поднялся во всю мощь. Казалось, кровь в жилах превратилась в кислоту. Маалик, его брат, его ёбаный брат, убил его любовь, его родственную душу. Он отомстит.

Он бережно опустил прекрасное тело Шарлотты на землю, поглаживая её избитое, залитое кровью лицо. Затем он поднялся.

Глаза пылали, тело разрывала неконтролируемая ярость, и он развернулся к Торе и Маалику. Роман снова взревел, обнажая клыки, пока они оба зажимали уши, а зал вновь задрожал. С потолка посыпались пыль и обломки.

— Ты, блядь, убил её! — заревел он.

— Подожди, Роман, — взмолился Маалик.

Но было уже слишком поздно. Он не желал слышать ни единого слова из уст убийцы. Тот отнял у него ангела, а теперь Роман отнимет у него голову.

Одним быстрым движением он ударил Тору, и её отшвырнуло назад, по пути сбив Армароса. Маалик вспыхнул и вырвался из рук Романа. Он поднял ладони перед собой, отступая назад.

— Роман, мне нужно, чтобы ты меня выслушал.

Роман двинулся вперёд, расправляя крылья.

— Я не хочу слышать ни единого твоего слова. Ты должен был быть мне братом, — прорычал он последнее, резко взмахнув крыльями и выстреливая в воздух.

Маалик попытался переместиться, но Роман оказался слишком быстрым. Его руки сжались на горле брата, когда он поднял его и со всей силы швырнул в стену зала, вбивая его глубоко в камень.

— Роман, — прохрипел Маалик, его осипший голос едва был слышен.

Было слишком поздно. Демон взял верх. В его разуме не осталось ничего, кроме рёва чудовища, живущего внутри. Он уже никогда не будет прежним теперь, когда её не стало. Он разорвёт этот мир на части и убьёт каждого, кто встанет у него на пути. Жизнь без Шарлотты не была вариантом. Грудь разрывала боль, и он не мог этого вынести.

Роман убрал одну руку с горла Маалика и начал расцарапывать себе грудь. Ему нужно было остановить боль. Если он вырвет собственное сердце, боль от её утраты наверняка прекратится хотя бы на миг, — мелькнуло в обезумевшем, изуродованном горем сознании. Он ничего не чувствовал, лишь вонзал пальцы всё глубже, разрывая кожу на груди и буквально продираясь до мяса. Боль утраты пожирала его, расползаясь по телу, как вирус, убивая всё внутри. Ничего не останется, кроме демона, и Роман знал, что потеряет себя навсегда. Ничто уже не сможет его вернуть.

Маалик забился в его хватке:

— Пожалуйста, выслушай меня, — хрипел он, пытаясь вдохнуть.

Роман на миг вырвался из плена горя, его пылающий взгляд вновь сфокусировался на брате. Он перестал терзать себе грудь и вернул окровавленную руку к его горлу, сжимая сильнее, медленно, чтобы продлить мучения.

Ты будешь страдать!

— Нет, — прорычал Роман в ответ.

Он больше не хотел слышать голос брата. Роман ещё сильнее сжал пальцы, чувствуя, как ломается гортань, рвутся связки. По его лицу медленно расползалась улыбка. Теперь ему не придётся слушать ни одной лжи, которую Маалик пытался выдать. Ни одного больного оправдания за убийство его ангела.

Боль, застывшая на лице Маалика, лишь подливала масла в огонь его мести. Он хотел, чтобы брат страдал. Чтобы перед смертью знал только боль и больше ничего.