Книга Виктория - значит Победа. Каждому по делам его, страница 150 – Салма Кальк

И в этот прекрасный момент откуда-то из-за моей головы раздаётся треск и там определённо открывается дверь. И кто-то заходит к нам — и даже много кто, если судить по шагам и невнятным возгласам.

— Что здесь происходит? — смутно знакомый голос срывается едва ли не на визг. — Что это за непотребство? Что этот мальчишка делает с женщиной? И как эта женщина вообще здесь оказалась, это же дочь де Сен-Мишеля!

— Спокойно, Фрейсине, — командует невидимый мне герцог Саваж, и я выдыхаю.

Этот разберётся. Тем временем мой Шарло, как был — с куском ткани в руках, вытягивается и докладывает:

— Господин герцог, госпожа Викторьенн жива, но ей срочно нужна помощь целителя! Господин Руссо тоже жив, но в себя пока не пришёл. Ещё есть связанный человек вон там, за дверью, не знаю, очнулся ли он.

— А кто разнёс тут всё? — интересуется Саваж.

— Так госпожа Викторьенн, больше бы никто не сумел, — гордо сообщает парень.

— Так, что тут?

— Мелкая рана, но кровь никак не остановить, видите, да?

— Сейчас справимся. Викторьенн, слышите меня?

— Да, господин герцог. И очень рада вашему появлению. Но я не могу встать, совсем не могу.

— Разберёмся.

— Нужно придавить место пореза.

— Да уж сладим теперь.

И впрямь он довольно умело формирует подушечку и туго бинтует мою кисть с помощью Шарло. Тем временем Фрейсине — а его-то кой чёрт сюда занёс? — ходит и издаёт невнятные восклицания, пока не изрекает:

— А что здесь делает господин Ле Вассер и отчего он связан?

— Это господин Руссо, — сообщает ему Шарло. — Он тут главный, он всё это создал, и госпожу Викторьенн поранил тоже он.

А мне интересно — где другая часть спасательной команды? То есть, где Эмиль? Но Эмиля нет, а меня усаживают на лавку, я опираюсь спиной на стену и могу видеть, что происходит.

Я и замечаю, что в том месте, где был рисунок на полу и их странный портал, что-то меняется. Разлившаяся из перегонного куба жидкость растеклась в точности по линиям рисунка, и там возникает… что-то. Та самая воронка. Сначала маленькая, затем словно разгорается. В неё валятся листы бумаги и пара книг, и какие-то предметы. А потом она становится широкой, и из неё к нам неожиданно шагает Эмиль.

— Наконец-то, — не удержалась я.

— Виктория… у меня нет слов, — сообщает богоданный жених.

— Я тоже тебя люблю, — киваю. — Но ты пришёл, и это замечательно.

Он даже садится рядом, берёт мою здоровую руку, легонько пожимает. Я выдыхаю — всё хорошо, нас спасли, спасли же? Ну и рана затянется, куда денется, непременно затянется.

— Чем нанесена рана, Викторьенн? — строго спрашивает Саваж.

— А был же такой нож, какой-то чёрный, я не знаю, почему он чёрный, — говорю. — Шарло, куда этот неприличный господин задевал нож?

Болтать тяжело, и вообще хочется спать. Закрываю глаза, слушаю, что говорят вокруг.

— Тут словно ураган прошёл, — это Саваж.

— Почему наставник моего сына лежит тут связанный? Что вообще происходит? — а это Фрейсине.

— Потому что это он всё и устроил, вы ещё не поняли? И вообще, не были бы вы так любезны отойти и не мешаться? Разбирательство мимо вас не пройдёт никак, потому что это всё безобразие происходило на ваших землях, и более того — вы сами только что признались, что это ваш человек.

— Он не служит мне уже давно! Я дозволил ему проживать на моей земле, всё верно, но к тому, что здесь происходило, я не имею никакого отношения!