Книга Личный маг для Наследника. Эхо погибшей цивилизации, страница 279 – Дарья Верескова

Когда я спустилась к ней, беременная, её губы скривились в ухмылке, полной боли и страдания. Райлен стоял между нами, не позволяя ей даже смотреть на меня — и это словно ещё сильнее ранило Бриджид.

А после она… поведала нам о брате Теодена Дрейгорна, которого тот давно искал. Возможно, не из братской любви, а из опасений, какие секреты тот может передать. Вместе с Гарвином Дрейгорном была и женщина — некая леди Лилеана Муради, которую передали работорговцам, но это имя тогда ничего мне не сказало.

Возможно, Талира знает больше?

Райлен простил Бриджид и разрешил ей жить в клане Скайхельм. Конечно, ни о каком управлении кланом речи идти не могло — не после того, как их отец открыто предал Рея.

С тех пор Бриджид никогда больше не видели в красном.

Не все были согласны с решением короля Айзенвейла, не все собирались принимать Бриджид, но Рей был неумолим. И он, и я давно понимали, что хаосу и варварству пора положить конец.

Талире не нужно красть у соседа, чтобы Синяя Трясина процветала. Герцогине не нужно рабство, чтобы люди не бунтовали.

Но мы жили не в Ксин'тере, а в Айзенвейле, и почти каждое «цивилизованное» решение Райлена встречало сопротивление. Люди отчаянно не желали отказываться от старых укладов, к тому же на Севере не было централизованной сильной веры, которая удерживала бы население от насилия.

Талира считала, что такой верой сейчас должны стать Райлен и я — «перерождённые Равинор и Сольвейг».

Ситуация стала чуть лучше, когда на свет появилась Игритт. Райлен чуть с ума не сошёл и чуть не убил повитух, которых сам же долго собирал по всем окрестным кланам. А стоило нашей дочке появиться на свет, как он тут же бросился ко мне, уверяя, что больше никогда, никогда мне не придётся проходить через такое, что он и пальцем ко мне не прикоснётся. Мне даже казалось, что он плакал.

Вообще-то, повитухи сказали, что роды у меня прошли очень легко. Они даже не сомневались, что кто-то настолько крепкий и сильный, как перерождённая Сольвейг, легко справится. Но всё, о чём я тогда думала, — это о словах доктора Ларссона:

«Знаешь насколько высока смертность среди аборигенного населения при родах — как среди женщин, так и среди новорождённых? При этом физическая сила и здоровье зачастую не играют никакой роли. Потенциальные осложнения столь многочисленны и сложны, что аборигены не в состоянии даже осмыслить степень риска. Более того, их традиционные методы лечения нередко усугубляют ситуацию».

Хорошо, что Райлен не присутствовал при всех этих откровениях.

Я не знала, была ли у Игритт магия, и если была, то чья — моя или Райлена. Для нас обоих, всё ещё не способных полностью поверить, что мы стали родителями, это не имело значения.

Зато для остального Айзенвейла имело, но ещё большую роль играла её кровь. Игритт не было и четырёх месяцев, когда мы встали рядом с Халвэ и оросили камни клана парой капель детской крови, перед огромной толпой, что собралась у холма на котором стоял дом старца. Я слышала, что ради этого события люди приезжали даже из самых удалённых концов королевства.

Самая любимая на свете малышка заплакала не тогда, когда я уколола ей палец, позволяя капелькам крови собраться на кончиках пальцев, а тогда, когда толпа внизу приветственно взревела, увидев светящиеся камни Равинора.