Книга Помощница Его Величества, страница 217 – Дарья Верескова

Этот артефакт помогал ему видеть мир яснее, не сходить с ума от инстинктов.

И он поразился тому, насколько зол оказался без влияния звериной природы — от одного лишь факта, что Мио и Леонард пропали вместе в следующую ночь.

Она вернулась в павильон участниц Отбора только под утро — усталая, растрёпанная и… невероятно довольная. Пахнувшая Леонардом. Почти счастливая.

В его чувствах в те дни не было ничего звериного. Только боль человека, мужчины, осознавшего, что потерял свою женщину. И горькое разочарование — оттого, что она снова поддалась на красивые слова и обманчивую внешность, на лживые обещания.

Именно тогда, почти не слыша своего зверя, он впервые стал присматриваться к другим участницам.

Не думать о Миолине, о ней и Леонарде, об их ночи почти не удавалось, и другие девушки не вызывали в нём сильных чувств. Все — кроме Барбары ле Гуинн.

На леди Барбару он обратил внимание почти сразу — она была очень приятна его зверю и соответствовала всем критериям, что он искал в будущей жене. Кроткая, пугливая, она хотела семью, не питала романтических иллюзий, как девушки моложе, и её наверняка устроило бы, что он редко бывает в своих покоях. Мысли о ней не мешали бы его работе, он не утратил бы себя в браке, как это случилось с отцом.

Он не мог такого допустить. С самого рождения он жил, видя, что бывает, когда правитель отсутствует, когда Совет принимает решения без согласования монарха, и лишь чудом его тётя Зеновия Николетта и граф Арвеллар удерживали принимаемые законы и поправки в ежовых рукавицах.

Теперь всё изменилось. Тётушка не всегда оказывалась в большинстве, и он срочно должен был вернуть контроль — не абсолютный, но достаточный, чтобы влиять на ход дел.

Что, если она причастна к убийству Арвеллара?

Каэлис верил, что без Зеновии Николетты и её влияния на совет направление, в котором двигалось королевство неизбежно изменится, а его отец, как и прежде, не предпримет ничего, чтобы этому помешать.

Другие девушки — Селина, Лианна — были гордыми, юными, целомудренными, требовали к себе внимания, и он понимал, что жизнь с ним со временем сделает их глубоко несчастными, ведь он не мог бы отдавать им столько, сколько им было нужно. Кроме того, они не были столь притягательны для его льоркана — он отзывался куда сильнее на Барбару.

Хотя и это было почти ничто, лишь крохотные капли влечения по сравнению с тем безумием, что он испытывал к Миолине.

Мио была его слабостью. Мысли о ней сжирали изнутри, и он сам уже начинал понимать, что эти чувства опасно близки к одержимости. Каэлис никогда не верил, что способен на подобные эмоции. Ему всегда казалось, что он держит всё под контролем. Но утрата этого контроля пугала. Каэлису казалось что он ощущал её присутствие — знал, где Миолина находится, с кем, чувствовал даже расстояние между ними и не знал покоя, пока она была далеко.

Даже сейчас, стоило лишь отойти на несколько шагов, как сердце снова наполнилось тревогой. Если бы она была пугливой и слабой, то пряталась бы, ожидая его указаний, и он был бы спокойнее.

Нет.

Если бы она действительно была пугливой, то всё ещё сидела бы в темнице, потому что никогда не осмелилась бы обмануть разбойника, выбраться наружу и, уж тем более, выломать дверь в его камеру.

Мио чувствовала страх иначе, чем остальные. Она никогда не замирала и не сдавалась, а действовала, неважно — правильно или ошибочно. Это восхищало его, но вместе с тем вызывало тревогу. Он с ужасом думал о том, какой будет её жизнь и через что придётся пройти тем, кто любит и заботится о ней. Особенно потому, что просить о помощи она так и не научилась.