Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 222 – Вера Ширай

Но боль была мелкой тенью по сравнению с тем, что он испытал, увидев её на коленях перед огнём, когда подумал, что он потерял её, что его жена лишилась рассудка.

И лишь обнимая её дрожащее от слез и эмоций тело, только тогда, до него дошло. Оливия оставалась собой, она не сошла с ума, Оливия так же смело, как и всегда сражалась с новым вызовом. С темной силой внутри, которой сам герцог так легко проиграл.

Феликс привёз жену в родовой замок и сам, не доверяя никому, донёс её на руках до покоев.

Ни одному слуге он не позволил прикоснуться к ней. Он сам расшнуровал платье, сам раскрыл ткань на её плечах и спине, осторожно, словно боялся причинить боль. Голова Оливии лежала у него на коленях. Её волосы рассыпались по его рукам, и пальцы Феликса машинально скользили по ним, запутываясь. Он так успокаивал себя.

Истат стоял рядом и молча работал. Темная магия подчинялась ему нехотя, будто сопротивлялась, еле проступая из её кожи тусклыми прожилками, невидимыми для взора герцога.

Феликс не отводил взгляда от лица мага — искал любые признаки опасности, беспокойства, любые изменения в его привычном облике.

Обычно каменное, невозмутимое лицо Истата на короткий миг дрогнуло. Едва заметная тень беспокойства — но для постороннего глаза она бы растворилась в полутьме комнаты, но только не для Феликса.

Не для рыцаря Его Величества, мастера теней, человека, который знал, как выглядит страх.

Впервые услышав, что у его жены может быть ребёнок, Феликс испытал такое счастье, какое уже давно было недоступно ему. Тихое, хрупкое, почти забытое — и оттого бесконечно ценное.

Он позволил себе прожить этот миг. Всего один.

А затем заставил себя вспомнить выражение лица старца, его едва заметную тревогу.

Заставил себя подумать о текущих проблемах, а не о будущей семье.

Сейчас нужно было не мечтать, а решать.

Истат выдохнул тяжело, глубоко, и капли пота выступили на его высоком лбу.

— Я едва смог вытянуть тьму, — произнёс он, голосом уставшего человека.

— Когда закончу — ничего не останется. Ни знака, ни руны, ни её влияния.

Он помолчал и добавил, тише, почти с сожалением:

— Наверное, дело в вашем будущем ребёнке. Тьма… цеплялась за него.

Феликс напрягся, но голос его оставался ровным, спокойным — ради неё, ради женщины, которая сейчас лежала у него на руках.

— Всё точно в порядке? — спросил он, стараясь удержать ярость, страх и надежду внутри, не дать им прорваться наружу.

Истат покачал головой, не в отрицание, а чтобы собрать мысли.

— Никто не ставит руны тьмы беременным женщинам, — тихо сказал он. — Даже в Диких землях. Это… безумие.

— Ты можешь точно сказать, всё ли с ней хорошо? Нужно ли нам… принять какие-то меры? — голос Феликса был спокойным, но слишком неестественным, неживым.

— Да, — кивнул Истат. — Но мне нужно время. А ей — покой.

Старец внимательно рассматривал её спину, словно пытаясь уловить следы ушедшей тьмы, и Феликс лишь тогда заметил, что неосознанно укутал жену одеялом, накрыв её плечи и закрыв её от любого любопытного взгляда. Даже от взгляда мага, которому доверял.

— Значит… пусть она спит, — тихо произнёс он. — Пока мы не узнаем наверняка.

Он провёл рукой по её волосам, коснулся шеи, будто проверяя её пульс, слушал её дыхание.

— Как долго мы сможем удерживать её в таком состоянии?