Книга Герцогиня на службе у Короны. Кровь и Дух 2, страница 102 – Вера Ширай

Я развернулась — и тут же споткнулась. Передо мной возникла морда коня, блеснувшая влажными глазами. Зверь, почуяв моё движение, всхрапнул и рванулся.

Я застыла, словно приросла к земле. Секунда — и копыта обрушатся мне на грудь.

— Назад! — чей-то голос прорезал гул двора, звон копыт и сильные руки резко дёрнули поводья сбежавшего от конюхов жеребца.

Лошадь встала на дыбы, брызнув пеной с уздечки. Сердце упало в пятки — я рухнула на колени, не смея ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Высокая фигура одним движением соскользнула из седла. Мужчина — в дорожном плаще, в полном обмундировании, тот самый, что остановил коня на скаку, — бросился передо мной, заслоняя от взбесившегося животного. Его сапоги гулко ударились о камень, и я впервые подняла на него глаза.

Взгляд — холодный, пронизывающий, почти враждебный. Он смотрел так, словно видел меня насквозь, но при этом не узнавал. Его глаза, темные, почти стальные, скользнули по моему платью, оценивая ткань, фасон, каждую мелочь, способную выдать положение в обществе.

— С ума сошли? — голос прозвучал резко, властно, словно приговор. — Дама должна стоять там, — он кивнул в сторону, где другие женщины наблюдали за разгрузкой, — а не шататься под копытами.

Я пыталась заговорить, но слова не шли. Он не ждал ответа. Он поставил меня на ноги, помог отряхнуть мое платье, еще раз небрежно осмотрел мое тело на предмет повреждений.

Его пальцы поправили поводья, сдерживая коня. А взгляд обратился к конюхам, упустившим животное, мужчины виновато смотрели вниз, ожидая свой строжайший выговор. Он снова осмотрел меня.

— Позаботьтесь о девушке и конюхах. — бросил он небрежно своим людям.

В следующую секунду он снова забрался в седло, будто ничего и не произошло. Я же осталась стоять, дрожа, сердце билось где-то в груди. Слуги тем временем осторожно заносили рулоны тканей в замок, а я всё ещё слышала внутри тот чужой шёпот: «Беда. Беда. Боль».

Стоило провести целый день, разглядывая свои пальцы, чтобы я понять — это не сумасшествие и не чёрное проклятье, спустившееся на мою голову, а проявившийся дар отца. Тот самый дар, о котором я мечтала с самого детства.

Я поняла, что каждый раз, оставаясь одна, украдкой рассматриваю свои ладони. Гладкая кожа, длинные пальцы — всё так же, как прежде. Но стоило задержать взгляд и сосредоточиться, как я видела нечто большее.

Я словно ждала, что из глубины, из внутренней тьмы снова проступят эти жуткие тёмные нити, которые я видела во дворе. Они будто существовали отдельно от меня, дышали собственным холодом, предупреждая, угрожая.

За обедом моё внимание привлёк разговор за соседним столом. Швеи оживлённо обсуждали новые ткани, доставленные во дворец. Платья, которые им предстояло сшить для принцессы Элинор, казались почти сказкой: тончайший шелк, мягкий, как облако; бархат глубокого пурпурного королевского цвета; золотые нити, переливающиеся в свете факелов. Женщины щебетали, будто речь шла о чуде, ниспосланном с небес.

Я же слушала и думала совсем о другом. Я видела перед глазами не платья, а чёрные нити, тянущиеся к тем свёрткам. В отличие от отца, который предупреждал лишь о несчастьях связанных с его судьбой, и только за секунды до события— я чувствовала нечто большее, великую беду, и внутренние чувства мне подсказывали, что все это не произойдет в этот момент.