Книга Путь кочевника, страница 45 – Владимир Кривоногов

Кан устремился вперед, не помня себя от ужаса. Он не мог понять, чего так испугался, но это чувство заставило его бежать, как в последний раз. Когда Кан увидел ее, страх исчез. Она сидела, прислонившись к стене, и, будто маленький ребенок, оттягивала промокшую от крови рубаху, и отпускала ее. Глаза ее были закрыты.

Кан подошел, не веря в то, что видит. Опустился на колени, провел рукой по чумазому и мокрому от слез лицу. Бледные веки тяжело поднялись, затуманенный взгляд остановился на нем, и Тиа прошептала:

— Ты пришел.

Кан осторожно подсунул под нее руки, бережно, словно бесценную хрупкую вазу, поднял и неторопливо понес туда, где оставил повозку. Он даже не взглянул на окровавленное тело Миндира. Кан понимал, что никакие мази и эликсиры не спасут ее — она потеряла слишком много крови — ему надо было просто идти. Он не мог остановиться.

— Все будет хорошо, все будет хорошо, — шептал он Тие на ухо, целовал ее в прохладную щеку, в полузакрытые глаза. Он ступал мягко, и Тие казалось, что она парит над землей.

— Конечно, все будет хорошо, — слабо отзывалась девушка, — ведь ты со мной, ты вернулся.

Она улыбалась, ее бледная кожа источала неземной свет, слепящий Кана. От этого света на глазах у него наворачивались слезы.

— Все будет хорошо, — повторял он, как заведенный. — Мы выберемся отсюда, я обещаю.

Вдалеке показалась одиноко стоящая ноша. Она выглядела запущенной, ненужной и бессмысленной, как и весь этот путь, что Кан прошел по лабиринту до встречи с Тией.

— Вот мы и на месте, — с надеждой проговорил он.

— Мы вместе, — отозвалась Тиа, прикрыв глаза.

Она была такой легкой, такой невесомой, что Кан покрепче обхватил ее, чтобы она не взмыла вверх, осталась с ним навсегда.

Небо над их головами загорелось синевой. Ни единого облачка, только длинная узкая полоса — бледная на западе и яркая на востоке. Кан опустил Тию у повозки, подложив ей под голову свернутый плащ. Он торопливо достал из ноши какие-то мази, не совсем понимая, какую из них надо использовать.

— Не надо, — Тиа едва шевелила губами. — Это не поможет.

Кан надломлено опустил руки. Глиняные пузырьки и кожаные мешочки упали в пыль у его ног.

— Мы так и не вышли с тобой отсюда, — улыбнулась Тиа. По щекам снова потекли слезы.

Кан стоял в нерешительности пару мгновений, затем сорвал полог с повозки, принялся выбрасывать ее содержимое на землю с необъяснимым остервенением, не заботясь о сохранности такого ценного некогда груза. Закончив, Кан отломил крепления пола, отбросил его, и из недр повозки медленно, со скрипом, всплыл противовес. Он торопливо отмотал от основания повозки, а потом перебросил через противовес внутренние концы лямок. Их внешние петли, лежавшие до того на земле как мертвые змеи, пришли в движение, начали втягиваться в повозку. Кан ухватил их, надел на плечи, наклонился и поднял на руки Тию. Девушка не верила тому, что видит. Ее глаза лучились радостью, грязный туман смерти на время ушел в глубину ее сознания. Противовес поднимался все выше, лямки натянулись, заскрипели. Кан почувствовал, как его ноги отрываются от земли. Он не смотрел вокруг, он видел только улыбающееся лицо Тии.

— Оставь меня здесь, — тихо произнесла девушка, когда они поднялись над стеной.

В одну сторону тянулись бескрайние леса. Они зеленым ковром поднимались на пологие склоны гор, становились мельче и, наконец, уступали бурым каменистым вершинам. Вдалеке виднелись голубоватые отсветы — озеро, а может быть, море. Над ними кружили и иногда кидались вниз птицы. На другой стороне лабиринта стена была покрыта высокой сочной травой. Эта стена была узкая, всего пятьдесят, а может сто шагов. Дальше был виден провал — еще один рукав лабиринта, по которому пришел Миндир.