Книга Притворись моей любовью, страница 213 – Карина Семёнова

Конлет вскочил, поднял кинжал высоко над головой, и яркий луч вырвался из острия, заставив меня стиснуть зубы от боли. «Болотная звезда» метнулась к Конлету, расколола его кокон, выбила кинжал, ломая пальцы. Ирлайт схватился за искалеченную руку, упуская меня из виду, и «Чёрная молния» повалила его навзничь.

Ни мозгов, ни опыта.

В этот раз я не дал ему встать. Одним прыжком преодолел расстояние между нами, ударил опять, и Конлет взвизгнул. Над ним стал формироваться огненный вихрь, но «Тень смерти» снесла напрочь его жалкую попытку атаковать.

— Ты должен меня понять! — заорал Ирлайт. Он уже не силился подняться.

— Я? Тебя?

— Ты же тоже жаждешь могущества! Власти! Уничтожать и господствовать в мире. Мы… мы можем объединиться.

Я рассмеялся.

— Конлет, ты идиот. Наберись храбрости хотя бы умереть достойно, не торгуясь.

Фейри пытался отбиться, сжигая резерв. Но я схватил его за шкирку, сминая крылья, потащил к алтарю, где висела мави.

— Хотел утопить мир в крови? Так захлебнись ей сам.

Я схватил Конлета за волосы и окунул в чан с кровью мави. Он попытался вырваться, беспорядочно махая руками, напрягаясь всем телом.

Я позволил Конлету поднять голову и вздохнуть.

— Разве кровь тебе не по нраву? — прошептал я ему на ухо. — Где же твоя богиня, Конлет? Ты ей не нужен. Ты никому не нужен, жалкий трус. Такое дерьмо, как ты, Ирлайт из рода Конлет, недостойно перерождения. Отправляйся в никуда.

Снова сунул его голову в чан и держал до тех пор, пока он не перестал сопротивляться. Я кинул тело на каменную плиту алтаря, и «Огненные плети» окутали его, сжигая дотла.

Я быстро направился прочь и ещё от дверей храма услышал громкий голос Найта:

— Кадум, что за пекло? Мы на тебя рассчитывали! А ты просто улетел? Что было бы, если...

— Найт! — прервал грифона Витальго. — Заканчивай. Все живы? Вот и радуйся.

Кадум стоял перед друзьями, растирая кулак, разбитый в кровь. Не успел я спросить в чём дело, как на меня налетел Гиарда, чуть не сбив с ног.

— Там, там, — затараторил он, показывая на скалу, — госпожа Лайон умоляла помочь всем, пришлось нарушить ваш приказ прятаться. Но вам надо идти, ей там совсем плохо. Туда, туда!

Больше я его не слушал. Портал, и горячий ветер скал ударил в лицо. Лайон лежала на камнях. Я опустился рядом.

— Лайон. Всё закончилось.

Я коснулся её щеки, потряс за плечо, но она не пошевелилась. Вода! Я подхватил Лайон на руки, через портал снова оказался внизу и вбежал в храм. Бросился к стене, под которой были обустроены желоба, опустил Лайон в воду, погладил по голове.

— Ну же, давай, оживай. Мне так много надо тебе сказать.

Лайон

Не осталось ничего. Выдернули, бросили. Уронили бесформенной грудой. Искажена, лишена тела, растекаюсь, как краски от воды. Вихри облаков, мутные заводи небес, и я — мягкое пушистое ничто, плывущее в никуда. Сейчас есть только сейчас.

— Лайон…

Что это за шум? Тонкий луч света. Он растекается по облакам, озаряя миг, рассыпается звёздным сиянием. Чувствую чьё-то присутствие. Мы одно или мы разное? Два измерения одной реальности.

— Лайон…

Невидимые волны уносят в ничто, но свет настойчиво манит, и я тянусь к нему.

Доментиан. Кажется, это что-то должно значить. Имя. Не вспомнить. Наверное, это того, кто рядом.

— Лайон… Иди ко мне…

Я погружаюсь в прохладу и мягкость неведомого, сладко-горького на ощупь. Но тот, кто рядом, держит меня, не даëт раствориться, улететь облаком. Он будоражит, тормошит, беспокоит. И зовёт. Его шёпот — сплошной шум, словно море. Я так хочу увидеть море. И вдруг оно передо мной: штормовое, взволнованное море серо-голубого льда. Море... Нет, это глаза, что смотрят на меня так тревожно. Глаза и имя Доментиан — это вместе, это одно. Моих губ (губы? у меня есть губы?) что-то касается. Его губы. Бежит цепной реакцией тёплая волна. Чувствую губы, щёки, лицо, чувствую, как чужие пальцы ласково касаются шеи и гладят по голове. Теплота распускается до груди, живота, расходится до самых кончиков пальцев на руках и ногах. И, кажется, я делаю первый вдох…