Книга Притворись моей любовью, страница 168 – Карина Семёнова

— Не обязательно же брать цвет морских глубин. Он холодный и слишком мрачный. Сделай небесно-голубой, например. Тогда белые искры будут похожи на облака над её родным Бальбиэном. Или вообще откажись от голубого, возьми… возьми зелёный! Мягкий зелёный, белые всполохи, получатся почти цветы, жасмины. У них там растут жасмины?

— Не знаю, — буркнул я. — Я там не цветочки собирал. Занят был совсем другими делами.

— Тогда сделай нежно-зелёный, как молодая листва, и жёлтый, как летнее солнце.

— А вот это хорошая мысль! — я повернулся к Браму. — В её комнате висит картина с деревушкой фейри. Там много зелени и солнца, играющего лучами в брызгах водопадов.

— Вот видишь. А по какому поводу подарок? У неё день рождения?

— Я должен дарить ей подарки и такие, чтоб подруги видели. Если она не будет притаскивать от меня подарки, то в наши отношения никто не поверит, — легко соврал я, но закончил правдой: — И ещё я собираюсь извиниться.

— Ты?! Извиниться? Ты заболел? У тебя какая-то демонская горячка? — Брам испуганно схватился за голову и вытаращил на меня глаза, но не выдержал и рассмеялся.

— Отстань! Без тебя справлюсь.

Брам потянулся к кристаллу, но я схватил его и спрятал в карман.

— Я сам сделаю! Спасибо за советы, а теперь проваливай.

— Ладно, ладно! Ты только когда извиняться будешь, не забывайся. А то по привычке опять шутить начнёшь.

Кадум усмехнулся и неловко потянулся за блокнотом. Тот свалился мне под ноги и раскрылся на середине.

— Это что?

Брам попытался дотянуться до блокнота, но я опередил его и поднял первым.

— Брам, я спрашиваю, что это?

Я листал страницы всё быстрее. Брам вздохнул, откинулся на спинку дивана.

— Рисунки. Сам не видишь?

Рисунки… Лайон, её полёт в ночном небе. Я и Лайон в моей гостиной, это когда она пришла в первый раз. Опять я и Лайон, в тот вечер Лайон удалось поменять цвет искр в Гранях. Я и Лайон, окутанные туманной дымкой, это когда мы поссорились. Я и Лайон. Грани в руках Лайон, и её радостное лицо. Снова я и Лайон. Снова и снова.

«Так вот какие «эскизы» Брам тут малевал, и вовсе не для постановки».

Я опять перебрал рисунки.

«Проклятый Брам, ему действительно хорошо удаются портреты. Вот и эти… взгляды. Оказывается, вот как Лайон смотрит — смотрела — на меня, когда я не вижу. Полный теплоты и интереса мечтательный взгляд. И чем дальше по времени, тем лучше это видно».

Но больше всего меня поразило то, что мой взгляд был точно таким же.

Осознание, что не только Лайон, но и я сам переступил невидимую черту, ударило меня словно плетью.

— Полюбовался? Теперь давай сюда. — Брам вырвал меня из раздумий, требовательно протянул руку.

— Нет, даже не думай. Я всё это сожгу.

— Это ещё почему?! Хорошо же получилось.

«Вот именно! Даже слишком хорошо».

—Твои рисунки — готовая улика. Ты бы ещё нарисовал, как мы Грани добыли. Забыл уже? — сказал я первое, что пришло в голову, но Брам купился.

Он недовольно сморщился.

— Ладно. Тогда вырви что тебе нужно, а блокнот отдай. Там же не только вы. Ещё не хватало сжигать портреты…

— Мадлен?

— Да. И Козетты. Её забрали, хоть рисунки оставь, — попросил Брам так, будто это единственное, что у него осталось в жизни. Не отдать, так истерику закатит.

Я быстро вырвал нужные рисунки и кинул блокнот Браму.

Когда за Кадумом закрылась дверь, я снова взял в руки листы, долго изучал каждый набросок.