Книга Развод: я сжигаю мосты, страница 98 – Карина Семёнова

— У моих родителей дом в Айли меньше. Да по этой квартире на лошади кататься можно!

— У меня тоже есть дом. Большой, — не преминул похвастаться Кайт.

— Я думала, ты тут живёшь или у родителей.

— В своём доме я бываю редко. Предпочитаю жить у учителя Эгидио. Тут есть моя спальня.

«Почему же у учителя? Почему тогда не у родителей, если не хочется жить одному?»

Я уже набралась наглости спросить, но и думать об этом забыла, когда Кайтфор повёл меня на крышу. Оказалось, что она тоже принадлежала Эгидио, и там была обустроена огромная терраса: с лежаками, навесами от солнца и вездесущими растениями Кайта. Вид, конечно, отсюда открывался потрясающий, но от такой высоты у меня кружилась голова и подгибались ноги. Я даже выйти на середину не смогла, так и стояла, вцепившись обеими руками в перила, огораживающие люк на крышу. Кайт же преспокойно себя чувствовал, свободно разгуливал среди своих цветов. Поначалу он пытался уговорить меня и оторвать от перил, но я так боялась, что он вскоре оставил эту затею.

Когда час послеобеденного отдыха учителя Эгидио истёк, я вернулась в комнату, которую мне отдали на растерзание, то есть для тренировок, и постаралась морально подготовиться. Я волновалась — слишком уж много зависело от занятий — и чтобы успокоиться, рассматривала обстановку. Комната заметно преобразилась: лишние вещи вынесли, и здесь стало просторно и довольно уютно. На фоне светлого паркета ярким пятном выделялись диван и глубокие кресла с бархатной сине-золотой обивкой и изящный, но практичный стол, который я так глупо испортила. Но больше всего я радовалась плотным шторам из светло-жёлтого, в цвет стен, муара, которые скрывали от меня вид из окна.

«Как вообще можно спокойно жить на такой высоте?» Мне четвёртый этаж приземистого дома аломы Найкель казался пределом, а тут шестой.

Я с радостным предвкушением ждала Эгидио и уже мысленно сжигала дотла, обращала в пепел, опаляла, раскаляла и ослепляла, однако, реальность оказалась жестока.

Учитель сначала просмотрел книги, которые мы с Кайтом принесли из библиотеки, и отметил то, что мне надлежало обязательно знать. Потом усадил меня за стол и заставил чертить много-много одинаковых кругов и линий.

— Это чтобы развить вашу концентрацию и усидчивость.

Совсем не таких занятий я ждала. Через пятнадцать минут я потеряла всякий интерес и умирала со скуки, через полчаса ненавидела все на свете круги.

Когда Эгидио и Кайтфор заглянули ко мне, я жалобно попросила:

— Можно я буду просто рисовать?

За меня вступился Кайт.

— Паулина хорошо рисует. Только не уток!

Я прыснула со смеха, припомнив свои художества на лбу Бартала. Кайт тоже заулыбался. Эгидио, не поняв, что же нас так развеселило, с прищуром на нас поглядел, погладил седую бороду и задумчиво сказал:

— Ну что же. Рисуйте. Творчество ещё никому не мешало.

Я взяла ближайший горшок — тот самый, с бархатцем, — и стала зарисовывать карандашом. Когда было готово, отдала рисунок Эгидио. Кайт заинтересованно заглянул через его плечо.

— Паулина обещала, что сделает для меня эскизы.

— Вот как? — удивился Эгидио. — Ты всё-таки нашёл достаточно сумасшедшего художника, готового ходить с тобой по горам, по долам, мой мальчик. Что ж, тогда вместо занятий по концентрации вы можете рисовать. Но не менее двух часов в день. Это обязательно! А сейчас практика. — Кайт ободряюще кивнул мне и тактично вышел. Учитель продолжил, потирая руки: — Сформируйте голубую сферу из искр, Паулина. Кайтфор рассказал, что она у вас уже получалась.