Книга Тени, страница 35 – Сюзанна Райт

— Элеонора, ты уже это говорила, но мне было плевать в первый раз, и сейчас это не изменилось.

— Ты не можешь всерьёз говорить о своём нежелании начинать собственную родословную. Ради бога, ты же альфа, которому уже много веков. Я бы подумала, что ты гей, но слышала много всего о тебе от женщин — кстати, только хорошее, — чтобы опровергнуть мои догадки. У тебя есть другая женщина?

— Я не гей и не состою в отношениях. Мне просто это неинтересно.

— А как насчёт твоей гончей? Наверняка он хочет потомство.

— Нет.

— Учитывая возраст, трудно в это поверить.

Он пожал плечами.

— Верь, во что хочешь, это не меняет фактов.

Она вздохнула.

— Послушай, у меня начнётся течка ровно через три недели…

— Тогда тебе лучше найти мужчину, которого ты считаешь достойным стать отцом ребёнку. И это не я. — С этими словами Танер проскользнул мимо и зашагал прочь.

Если бы Элеонора не была так сосредоточена на физических качествах Танера, заметила бы, что его сложно посчитать подходящим на роль отца. Его совсем маленького упрятали в Рамсбрук-хаус. Он не помнил своего отца, и в детстве у него не было ничего даже близкого к отцовской фигуре. Он ничего не знал о воспитании детей. Несмотря на то, что он страж, не стал бы хорошим примером для подражания.

Рамсбрук нестабильная среда, в которой можно вырасти нормальным. Персонал не был жестоким или суровым, но невероятно строг почти по-военному. Они не были добрыми или ласковыми. Не обнимали и не говорили утешительных слов. Не терпели никаких нарушений правил, какими бы незначительными те ни были.

Танер не утруждал себя плакать, потому что знал — никто не придёт. Как и не сообщал о проблемах персоналу, потому что они бы опошлили или просто отмахнулись бы от них. Не стоило проявлять привязанность к предмету или человеку, опасаясь, что это используют против него же во время наказаний.

Опыт Танера превратил его в того, у кого полно проблем, кто необщителен, непостоянен, очень замкнут и не любил полагаться на людей. В того, кто очень бережно относился к имуществу, кому трудно делиться, и ещё труднее доверять или верить людям на слово.

Ему также нелегко общаться с людьми, как и его псу трудно привязываться к местам, вещам или людям.

Танер и его гончая подпустили к себе лишь Нокса и стражей — их опыт связал их так, что никто за пределами Рамсбрука не мог понять. Так что, учитывая, насколько испорчен Танер, он честно не верил, что он или его гончая смогут по-настоящему привязаться к своему ребёнку. И нет у него права заводить ребёнка, пока не убедится в обратном.

***

— Так и не могу поверить, что ты позволила ему поставить метку, — сказала Рейни позже в тот же день.

Крепче сжав рукоять щётки, Девон повернулась к ней. Суккуб смотрела в окно на Танера, который разговаривал с Энцо и Лексом. Он, как всегда, перед закрытием, пришёл проводить Харпер домой.

Много кто за день заметил знак на ладони Девон. Некоторые просто выгибали брови. Другие бросали комментарии вроде: «Адская гончая пометил адскую кошку… это что-то новенькое». Новости об этом, несомненно, как лесной пожар, распространялись по Подземке, как и новости о похищении.

Девон вздохнула.

— Рейни, я же сказала, дело не в том, что я позволила, я не думала, что получится.

— Но получилось же, — заметила Хлоя, вытирая стойку ресепшена. — И если это важно, раз кто-то хочет похитить тебя, я не возражаю. Кроме того, метка довольно симпатичная.