Книга Развод. Не прощу за, страница 96 – Екатерина Гераскина

Я почувствовала, как во мне всё похолодело. Воздух стал густым, тяжёлым, будто на комнату опустился невидимый купол. Лишь пламя в камине трепетало, бросая красные отблески на стены.

Котёнок у Алекса шевельнулся, тихо мяукнул, будто чувствуя, что в воздухе витает нечто страшное. Арагон стоял неподвижно. Тень от огня резала его лицо, высвечивая линии усталости, сдержанного гнева и той боли, которую он не позволял себе показать.

Я знала — внутри него сейчас бушует буря.

И впервые за долгое время мне стало по-настоящему страшно.

— Так что скажите на мое предложение? — нервно переспросила Луиза. — Вас оно устраивает, а?

— То есть ты даже не могла и помыслить, что в бедности, в тяжёлом положении твоего народа, в отсутствии помощи таким женщинам как твоя мать, многодетным, брошенным мужьями, — может быть виноват сам император? — спросила я, не отводя взгляда. — Или ты думаешь, что твоя семья — единственная? Нет. Их много по всей империи. Идёт война: многие мужчины гибнут — братья, отцы. Твоему императору на это, по большому счёту, плевать.

Я сделала паузу.

— Хорошо, — продолжила я, — почему твоя мать не смогла узнать о тех графствах, герцогствах, баронствах, где дают пособия? Где могли бы ей предоставить хоть какую-то посильную работу, платить за неё, и дети бы не нуждались в хлебе? Самый лёгкий путь — пойти «на панель», пить, ничего не делать, сложить руки. И ты тоже захотела лёгкой жизни.

Луиза вскинула подбородок и хотела возразить, но я не отступала:

— Я не буду стыдиться того, что родилась аристократкой. Никто из присутствующих этого не стыдится. Но это не значит, что мы не работаем, не стремимся, чтобы люди, за кого мы отвечаем, жили тоже в достатке. Быть аристократом — не значит вести праздный образ жизни. Это — ответственность за тех, кто живёт на твоих землях. Это взаимовыгодные отношения.

По глазами видела, что плевать ей на мои слова.

— Но ты, Луиза, не могла даже подумать об этом, — выговаривала я. — Тебе было проще ничего не делать. Скажи: ты хоть задавалась вопросом, что будет с ребёнком, которого ты родишь и отдашь императору? Что он будет вкладывать ему в голову? Как он будет его воспитывать? Ты думала об этом? Ты же мать!

Луиза лишь фыркнула. Думать это не про нее. Слепая, тупая любовь к императору, который не дал ей ничего, кроме одного маленького шанса: родить и получать деньги за одно «услугу». Её интересовали только деньги, и ничто больше.

Муж сжал мое плечо. Я замолчала. Его голос был тихим, но суровым.

— Моё решение будет таким: ты будешь жить в поместье, пока не родишь. Дальнейшая твоя судьба будет решаться уже после. Если ты вздумаешь навредить ребёнку, — продолжил Арагон, пригвоздив её словами, — не думай, что твоя смерть будет лёгкой и быстрой. Я позабочусь о том, чтобы каждую секунду твоей долгой жизни ты вспоминала то, что ты сделала.

Когда воины выводили Луизу из гостиной, она, проходя мимо, прошипела мне в лицо:

— Мучайся. Я никогда тебе не скажу, спали ли мы с твоим мужем. Пусть у тебя всё будет так же хреново, как у меня.

Я ответила за нее:

— А я знаю, что ты не спала с Арагоном, так что можешь захлебнуться собственной желчью.

— Что? — вскричала она. — Это враньё! Он спал со мной!

— Ты же не хочешь быть похожа на свою мать? — усмехнулась я. — Презираешь её, да? Ты судила её за то, что она спала с мужиками. И вон ты — такая же, только с расчётом, что за ночь брала больше.