Книга Мышеловка для троих, страница 98 – Виктория Серебрянская

— Почему это мы не имеем права требовать?

— Потому, алиа, — вклинился Нурген, — что женщины — наивысшая ценность Иттеи. С каждым годом их рождается все меньше и меньше. А потому самый первый и самый жесткий закон иттейского законодательства гласит, что каждый мужчина обязан оберегать женщин любой ценой. Даже ценой своей жизни. Так что, простите, но даже если вы начнете Гарана пытать, то все равно ничего не добьетесь.

Это была подстава.

Я медленно жевала пирожок, совершенно не чувствуя вкуса. В голове заезженной пластинкой вертелся один и тот же вопрос: как распустить этот хитроумный клубок интриг? Как вычислить противника до того, как он нанесет решающий удар?

Тай, разлив нам всем остатки напитка, хмуро покосился на меня:

— У меня нет ни единой идеи, как добраться до нашего противника. А у тебя, Лорен?

Совершенно неожиданно от этого «нашего противника» у меня вдруг потеплело на душе. Я слабо улыбнулась Таю, вытерла пальцы салфеткой и взяла в руки чашку. Напиток не только пах молоком и карамелью, он и выглядел, как карамелизированное молоко. А на поверхности напитка слабо мерцала золотистая пленка.

Отхлебнув напитка, я покатала жидкость на языке: молоко, корица, карамель и еще парочка незнакомых ноток, напоминающих то ли ром, то ли коньяк.

— А что это за питье?

Я посмотрела на Тая, но ответил мне советник Нурген:

— Это древесный сок дерева шиацу. Собирают на нашей планете по осени, незадолго до того, как дерево полностью сбросит листву. Как вы понимаете, наверное, алиа, с каждого дерева, чтобы его не убить, можно собрать только очень ограниченное количество сока. Следовательно, это очень дорогой и редкий напиток. Даже аристократы далеко не все могут себе позволить такую роскошь в меню. Шиацу всегда поставляется на столы правящего рода, три из пяти погибших родов могли себе позволить этот напиток по праздникам…

В голове смутно забрезжила идея. Я нетерпеливо пощелкала пальцами, невежливо перебивая Нургена, пытаясь ухватить мысль за хвост. Но она упрямо ускользала. И в конце концов я сдалась. Вздохнула и виновато посмотрела на выжидательно глядящих на меня мужчин:

— Не получается до конца оформить идею. Но мысль такая: придется отследить все связи и контакты тех, кто входит в совет. Кстати, Тай, а кто займет опустевшее кресло? Как раньше это происходило?

И снова вместо Тая ответ держал Нурген:

— Ранее каждое кресло, как вы изволили выразиться, алиа, было закреплено за определенным родом. И звание советника передавалось внутри семьи от отца к самому достойному из сыновей рода. Всех с детства готовили к службе Иттее на том или ином поприще, но в Совете отца сменял самый достойный, самый опытный, самый знающий. И далеко не всегда родной.

Осмыслив услышанное, я хмыкнула:

— Кажется, у нас проблемка. Что будем делать, господа? Как будем подбирать нового советника? Кстати, за что отвечал смещенный?

— Аграрный сектор, алиа, — почтительно ответил Нурген.

— Угу-у-у… — задумчиво протянула я. — Насколько я помню, агропромышленный комплекс занимает более шестидесяти процентов производственных мощностей планеты и доходы от него составляют львиную долю экономики Иттеи, я не ошибаюсь?

Нурген посмотрел на меня с уважением и некоторым потрясением:

— Все верно, алиа.

В голове самодовольно мелькнуло, что я не зря потратила время полета на изучение всей доступной информации по Иттее. А сиреневые глаза Тая и вовсе сверкнули неприкрытой гордостью за меня. Но упиваться собственным успехом времени не было, нужно было что-то решать. Время неумолимо утекало, работало против нас. Я задумчиво потерла лоб: