Книга Мышеловка для троих, страница 112 – Виктория Серебрянская

— Видишь, к чему может привести самоуправство? Она пренебрегла вашими договоренностями и решила прибегнуть к древнему праву любой матери просить защиты у алиа! Теперь только ты можешь решить ее судьбу! При этом, ты не знаешь наши древние законы и у тебя нет возможности с кем-то советоваться. Если оступишься, примешь неверное решение, навсегда утратишь авторитет!

Краем глаза я заметила, как Макс судорожно сжал кулаки, но сейчас некогда было его успокаивать. Я посмотрела в глаза Таю:

— Я имею право настаивать на смерти мальчишки и подарить роду жизнь в обмен на имя подстрекательницы? — Тай молча кивнул головой. — Хорошо. Тогда постараюсь не позволить завлечь меня в ловушку.

Тай тяжело вздохнул, но нажал пару кнопок. Переднее стекло капсулы, казавшееся монолитным, вдруг распалось на две половинки. И эти половинки шустро поползли в стороны. Тай встал и за руку поднял меня:

— Древние заветы предков требуют, чтобы право защиты Первой матери было реализовано! Лиа рода Эйгрен, вы можете обратиться к алиа Лорентайн!

В амфитеатре и так было тихо, только слышались всхлипы Миртаи. Но после слов Тая запала такая тишина, что мне показалось, будто я слышу дыхание своих парней. Миртая подняла голову, ладонью стерла слезы с лица и, тихо всхлипнув, заговорила:

— Алиа Лорентайн, прошу милости! Не для себя! Я этого не заслужила. Не смогла правильно воспитать младшего сына, привить ему те ценности, которые на Иттее считаются добродетелью. И не для сына. Он нарушил много законов и заветов предков, главный из которых — алиа неприкосновенна! — Она судорожно вздохнула, всхлипнула, но продолжила: — Я совершила еще одно преступление: подкупила охрану, чтобы пообщаться со своим сыном. — По амфитеатру снова пронесся дружный ах, Тай скрипнул зубами и опять выругался. — И я готова за это ответить. Прошу лишь об одном: оставьте жизнь моей дочери и ее семье! Взамен, — Миртая глубоко вздохнула, — я готова сообщить имя той, которая подтолкнула моего сына к убийству, а мой род — к падению…

Амфитеатр ахнул, замер на мгновение в полной тишине, а потом взорвался таким шумом и гамом, что я с трудом устояла на ногах. В общей какофонии сложно было различить, что и кто конкретно кричит, ухо вычленяло лишь отдельные обрывки фраз. И мне казалось, что одни требуют назвать имя убийцы и прекратить смуту на Иттее, а другие, наоборот, ратуют за то, чтобы соблюдались старые законы и обычаи.

У меня очень быстро пошла кругом голова. Но одно я поняла точно: мне срочно нужно разобраться именно в старых законах. Кажется, именно там кроется если не ответ, то хотя бы намек на причины беспорядков на Иттее и цели заговорщиков.

Оглядев ряды капсул, наполненных орущими и размахивающими руками иттейцами, я беспомощно оглянулась на Тая, но первый муж моего взгляда не заметил. Тай что-то торопливо набирал на виртуальной клавиатуре, плавающей в воздухе у его правой руки. В ту секунду, как он нажал «ввод», по помещению пронесся леденящий душу вой.

Все разом умолкли. Некоторые застыли в нелепых позах с поднятыми руками, сжатыми кулаками, запрокинутыми головами и жуткими гримасами на лицах. В амфитеатре повисла напряженная тишина. А Тай встал со своего места и негромко, но так, что его явно слышали все, произнес:

— Мне стыдно за Иттею и иттейцев. Как вы выглядите в глазах инопланетнков? Ваше поведение недопустимо! — Некоторые смутьяны, как дети, виновато опустили головы, кто-то просто отвел взгляд. — С древних времен предки завещали нам оберегать и защищать женщин! Но, — Тай обвел доступное пространство глазами и продолжил, — если первая мать рода считает необходимым доверить правящему роду имя женщины, которую она считает преступницей, она вправе это сделать! Или вы позабыли, что в таком случае положено разбирательство? Или хотите опозорить алиа правящего рода и не дать ей проявить милосердие? — Тай замолчал, как бы ожидая ответа. Но ответом ему послужила тишина. Почти все попрятали взгляд и опустили головы. Тай вздохнул: — Хочу верить, что все это не со зла. Мы все на нервах, все устали и издергались. Так давайте же выдохнем, выслушаем лиа Эйгрен и рассудим случившееся сообща, в соответствии с законами Иттеи и заветами предков! Говорите, лиа!