Книга Северный ветер, страница 28 – Александрия Уорвик

Меня переносят обратно через порог к парочке стражей, от которых мне удалось улизнуть. Король стужи взмахивает ладонью, и я врезаюсь в пол – сила, державшая меня за лодыжку, вдруг исчезает. Стражи хватают меня за руки так крепко, что наверняка останутся синяки. Разок я их одурачила, но больше не выйдет. Меня волочат спиной вперед за запертую дверь, потом вниз, вниз, вниз по лестнице.

Черная мерзлая почва вздымается высокими стенами. Затем потолок. Под землей тишина властвует столь безраздельно, что давит на барабанные перепонки. Ни единой свечки, лампы. Лишь клетки, одна за другой. Сейчас в них пусто, но что за пленники здесь прежде томились?

В самом конце туннеля стражи открывают решетчатую дверь и вталкивают меня внутрь. Гремят ключи, замок с лязгом встает в паз.

– Стойте! – бросаюсь вперед, хватаюсь за прутья. – Прошу, помогите мне.

Дверь с грохотом захлопывается, и я остаюсь в темноте.

Сидеть заточенной в дыре под землей, очевидно, неприятная штука, и пока тянутся долгие часы, мой единственный спутник – собственное сердцебиение. Хуже смертельного холода – жажда. Покалывание в горле перерастает в боль, затем в жестокую агонию. Требую вина. Мне приносят воду. Вскоре кожа покрывается капельками пота.

Глаза привыкают к темноте достаточно быстро. Камера крошечная, три стены – голая утрамбованная почва, четвертой служит решетка. Если вытяну руки, дотянусь до обеих стен кончиками пальцев, и осыплются крошки земли.

Такое чувство, будто я покинула Эджвуд сто лет назад. Элора… милая, дорогая Элора. Тоска по ней – рана, которая, возможно, никогда не заживет. Уверена, сестра на меня в ярости. Немногие знают, какой у нее бывает норов, но ох как она впечатляет, когда дает ему волю. Что Элора подумала, когда проснулась, стряхнув действие маниворта? Пустой дом. Пропавшая сестра. Исчез Король стужи. Исчезла ее единственная родня.

Я дала ей обещание и нарушила его. Но теперь над ней не висит угроза стать жертвой Короля стужи, и она вольна воплотить свои мечты. Нахожу в этом утешение.

Утекают дни. Я лежу в луже собственного пота, свернувшись калачиком в дальнем углу камеры. Снова прошу вина. Мне снова приносят воду. Подают тушеное мясо – холодное, с застывшим сверху маслянистым слоем жира. Мне чудом удается удержать в желудке то, что я съедаю.

Во сне подкрадываются, стягивают меня скользкими путами кошмары. Холодная, почерневшая плоть, шипящий мне на ухо, брызжущий слюной голос. Грудь разрывает болью, я резко просыпаюсь, тяжело дыша, и мышцы сокращаются сами по себе.

За решеткой камеры кто-то стоит. Силуэт, тень на тени, чуть плотнее привидения. Раз в несколько мгновений улавливаю очертания неверного силуэта, ширины его плеч, а потом он вновь тает и темнеет.

На спертом воздухе липкую кожу пощипывает. С некоторым усилием возвращаюсь в мир живых, подальше от существ, что поджидают во снах. Признать присутствие Короля стужи – все равно что признать поражение, потому я оставляю его без внимания. Пусть стоит себе там хоть до скончания своей бессмертной жизни, мне плевать. Повернувшись к нему спиной, устраиваюсь поудобнее, подложив локоть под голову.

– Усвоила урок? – доносится из пустоты глубокий голос.

Уголки губ подергиваются в кривой усмешке – вот какую игру он ведет. Возможно, пришло время в ней поучаствовать.