Книга Северный ветер, страница 153 – Александрия Уорвик

– Всего глоточек, – шепчу я. – Всего один. В последний раз. Честное слово.

– Рен, – мягко. – Я не могу тебе этого позволить. Веришь ты мне или нет, но я пытаюсь помочь.

Резко загоняю воздух глубже в легкие, и все же мне кажется, будто я задыхаюсь.

– Худшие симптомы отказа от выпивки уже в прошлом. Я поговорил с Альбой, она согласилась помогать тебе ближайшие месяцы. Есть способы справиться с пагубной тягой.

– И выбора у меня нет? – колкие слова.

– Именно, – отвечает Борей без намека на раскаяние.

Меня лишают единственного, без чего я не могу жить? Я отказываюсь смириться. Я должна смириться. Борей убежден, что это поможет. А вот я не так уверена.

– Я иногда пила, – шепчу, – чтобы справиться. После смерти родителей. Нечасто, раз в несколько недель, когда горе становилось невыносимым. Потом пила, чтобы скоротать время. Чтобы снова почувствовать себя живой. Боялась, что если не выпью, то уплыву.

Вино давало мне ясность ума. Исцеляло, унимало боль и все дела. Исцеляло все, что я в себе ненавидела.

Ирония в том, что чем больше я пила, тем больше испытывала стыда и вины за разрушительное поведение, несдержанность, что выливалось на Элору. Ужаснейший замкнутый круг, из которого я не могла вырваться.

Борей прочищает горло.

– Я никогда не прикладывался к бутылке, но искушение временами возникало. Полагаю, отрешенность от всех – тоже не самый здоровый способ справиться с горем. – Он не упоминает причину своей отрешенности, но я и так знаю. – Путь будет трудным. Но ты сильная.

С этими словами Борей убирает руки и отступает в сторону.

Боль в горле и сжатой челюсти не утихает. Не особенно-то я с ним и согласна, но… полагаю, ближайшие недели покажут, насколько я сильна.

Выдвинув из-за стола шаткий стул, я сажусь, потом собираюсь с духом. В конце концов, за этим я вообще-то и пришла.

– Прости. За все. За то, что… причинила тебе боль.

Борей сглатывает, но молчит. Слушает.

– Я не знала о твоем сыне, – шепчу я, и слова угасают. Приходится собрать в кулак всю силу до последней капли, чтобы не отвести взгляд. Борей заслуживает хотя бы этого. – Я влезла не в свое дело. Я должна была уважить твою просьбу. Я поступила эгоистично, грубо, совершенно неприемлемо. Обещаю, такого не повторится.

Король неторопливо вытирает с рук остатки грязи. Затем, глядя на стеклянную стену, с медленным выдохом бросает тряпку в ведро.

– Орла рассказала.

– Не вини ее, пожалуйста. Я пригрозила вышвырнуть ее в окно.

Борей качает головой. Мол, вышвырнуть в окно? Ну да, чего я еще ждал.

– Ты необычайно убедительна, когда пожелаешь.

Не нотку ли восхищения слышу я в его тоне?

– Благодарю за извинения.

Борей не смотрит на меня, а хотелось бы. Такое чувство, будто я что-то испортила – и даже не понимаю, что пострадало.

Тишина разрастается, окутывает. Тянется так долго, что мне становится неуютно, и я решаюсь ее нарушить.

– Знаю, что уже сказала, но мне действительно жаль. Искренне. Я сама в полном ужасе от своего поведения и…

Я лепечу. А я никогда не лепечу. Явно совсем утратила над собой контроль, и единственным моим оправданием служит то, что развернувшиеся события полностью изменили мой взгляд на… ну, многое.

– Рен.

Взгляд Борея возвращается к моему лицу, и поток моих чувств иссякает. Борей выглядит усталым. Тоже моя вина, думаю.