Книга Неистинная, страница 185 – Анна Шнайдер

— Нет, мне всё-таки немного жаль. Но не его, а того человека, каким он мог бы стать, если бы был хорошим отцом. Я ведь теперь знаю, что это такое — любить. До встречи с Говардом я знала только ненависть…

И всё-таки Арчибальда кольнуло ревностью. Невнятно и почти не больно — так, словно это было прикосновением к почти зажившему шраму.

— А потом появился ты… — продолжала шептать Айрин, не отнимая ладоней от лица, как будто боялась посмотреть на его высочество. — И я поняла, как это — когда любишь даже вопреки… Не хочешь любить, понимаешь, что неправильно — но всё равно тянешься… И безумно боишься потерять. Мне было так страшно, что однажды ты обо всём узнаешь и уйдёшь… Так страшно, что я до последнего тянула и не признавалась тебе в этом привороте…

— Значит, вот почему ты не рассказала мне правду, — улыбнулся Арчибальд, почувствовав неожиданное облегчение. Последняя деталь мозаики наконец встала на место. Он ведь до последнего не мог понять, отчего Айрин настолько долго молчала! — А я думал, раз ты не сказала — значит, не настолько уж я и был тебе дорог.

— Очень дорог, очень! — воскликнула Айрин, обняла Арчибальда и уткнулась лицом в его грудь. И несмотря на то, что его высочество был в рубашке — мундир висел неподалёку на стуле, — он всё равно почувствовал, что Айрин плачет. — Я просто такая трусиха… Прости меня, Арчи!

— И ты меня прости, — повторил Арчибальд. — За то, что сделал тебе больно. За заблуждения. И за то, что так долго не приходил.

— Главное, что ты всё-таки пришёл… — прошептала Айрин, всхлипнув, и вдруг призналась: — Знаешь, мне кажется, я только сегодня смогла наконец понять тебя по-настоящему…

— Что ты имеешь в виду? — удивился Арчибальд. Он уже хотел не разговаривать, а начать целоваться — но, раз Айрин хочет ещё что-то обсудить, он, так уж и быть, подождёт.

И нисколько не пожалел о том, что решил переспросить, — потому что Айрин сказала:

— Я поняла, что значит быть охранителем по собственной воле. Раньше я никак не могла этого понять. А сегодня, когда мой отец хотел убить маэстро, поняла. Я хотела защитить Говарда, потому что он дорог мне, я люблю его. Но он — человек… И я думала, что такие чувства можно испытывать лишь к человеку. Но ты — точнее, вы все, все охранители, — думаете подобным образом об Альганне. О нашей стране. Вы любите её и хотите защищать. В этом разница. Страна — как человек…

— Страна и есть человек, Рин, — улыбнулся Арчибальд. Ему было радостно, что Айрин выразила то, что всегда было у него на сердце. — Точнее, великое множество людей, в каждом из которых — целый мир. Мир, который хочется беречь и защищать. И… знаешь что? Я люблю тебя.

Эмоции Айрин ликующе вспыхнули, согревая его высочество трепетным теплом, и он невольно потянулся к губам девушки, чтобы поймать её дрожащий от волнения и нежности вздох:

— И я люблю тебя, Арчи…

Айрин Вилиус

Вторая премьера «Корабля» оказалась гораздо более удачной, даже несмотря на то, что Говард решительно отказался в ней участвовать, сославшись на пресловутые актёрские приметы — мол, в том же составе нельзя выступать. И вместо него играл Дерек. Успех был ошеломительный, хотя мне всё равно казалось, что если бы на сцене был маэстро, то нам рукоплескали бы дольше…

— Куда уж дольше, — пошутил Фардин Равви, когда я полушёпотом поделилась с ним впечатлениями от реакции зрителей. — Вас со сцены еле отпустили. Ох, Айрин, Айрин… Ты только Дереку это не говори! Он и так переживает, что ты с его высочеством вновь сошлась. Маэстро еле уговорил в «Корабле» играть.