Книга Поместье для брошенной жены, страница 123 – Екатерина Белова

А в двенадцать выяснилось, что отец-дракон сэкономил на его драконьей капле. У Берта ее было ровно на то, чтобы зажечь свечку. Берт родился Пустым.

Мать смотрела с презрением, сестра не замечала, а отец… полностью потерял к нему интерес. Исчезли учителя, предметы, его сослали в дальнее крыло поместье, в котором даже бытовых артефактов не хватало. Он понял, что это конец, когда в его комнату перестали посылать горничную, и он был вынужден сам отмывать скромные покои от налетевшей осенней пыли. Он, если что, был не против мыть комнату. Он не щеголь и не белоручка, просто… Просто в тот день он понял, что его больше не любят.

И тогда его прибежищем стала черная магия. Год глубокого погружения в запретный мир подарил ему полноценные драконьи атаки и возможность перекинуться хотя бы во вторичную драконью форму.

Короткая детская исповедь на черном снегу вдруг показала мне в один миг все неприглядные стороны Вальтары. Они вдруг сконцентрировались в этом ребенке.

— Ты сам решил стать черным магом? — я тронула Берта за ледяную руку, но тот не отреагировал.

Его лицо вдруг стало замкнутым и холодным, и стало ясно, что он не скажет больше ни слова.

Снова в воздухе поднялся невидимый агрессивный рык. Воздух сгустился в энергетический коктейль, в котором слилась воедино аура пяти сильных драконов. Волки — теперь я была уверена, что волки — жались ко мне, но переносили присутствие драконов куда лучше, чем сам Берт.

— Не надо мне сказок про то, как ты сам что-то решил. Скажи, кто поручил тебе организовать ловушку, Велеберт, и твоя смерть будет быстрой.

Ральфар в два шага догнал отползающего Берта и поднял за шкирку, как больного кота. Тряхнул. Голос у него звучал ласково. Если не вслушиваться в смысл слов.

— Целью была вейра Кайш или я? Или мы оба? Скажи кто, и все закончится быстро. Говори!

Ральфар обстреливал Берта вопросами. Давление ауры стало невыносимым, хотя, пожалуй, я переносила ее легче других. Даже Фир, которого я интуитивно относила к следующему по силе дракону, держался исключительно на силе воли. Только глаза горели сапфирами на белом лице.

— Говори!

— Нет! — заорал Берт, — Клятва на мне, ясно?! Клятва!

Меч коротко звякнул, выходя из ножен. Берт слепо уставился на меня или, может, мимо меня. Куда-то по ту сторону мира, словно его смерть уже свершилась.

Ужас прошил меня короткой стрелой. Ральфар имел право убить черного мага без следствия и суда, имел право судить. А я имела право не вмешиваться, поскольку бабе на войне не место.

Вместо этого я вцепилась в его запястье и выдохнула:

— Фалче, постой. Он может пригодится. Возможно, есть способ обойти кровную клятву…

Я говорила и чувствовала, что мои слова проходят вскользь. Не задевают. Не добираются до мякоти очерствевшей души.

— Его семья может захотеть выкупить его жизнь. Возможно, они что-то знают!

Ральфар равнодушно поднял бровь:

— Конечно, они что-то знают. Это же они сделали своего щенка черным магом, а стало быть, тот давно вычеркнут из родовой книги. Мальцу нечего предложить семье в обмен на свою жизнь. Верно я говорю, дурачина?

Берт больше не сопротивлялся. Погас. Сидел на снегу, свесив голову так, что острые плечи поднимались над ней угловатыми крыльями.

— Он же просто ребенок, — сказала осторожно. — Очевидно же, что его использовали и выбросили. Он умрет, а организатор… Тот, кто действительно виновен, найдет следующего юнца. Это бесконечный круг насилия.