Книга Игры, в которые играют боги, страница 5 – Эбигейл Оуэн

Мне приходится постараться, чтобы не скорчиться от этого удара.

О боги. Я начинаю дрожать. Да ну, на хрен. Ради этого я тут торчать не собираюсь.

– Ты козел, Шанс, – бормочу я.

И, прижимая планшет к груди, будто броню, я ухожу, зная, что он не сможет последовать за мной: ведь ему сдают добычу.

– Не, вряд ли тебя хоть кто-то трахнет из жалости, – выдает он мне вслед. – Ведь для этого ты должна быть хоть кому-то небезразлична.

Все мое тело охватывает леденящий холод, а потом меня бросает в жар. Шанс с тем же успехом мог бы достать лук, которым так умело владеет, и пустить стрелу мне прямо в сердце. Чистое убийство одним ударом.

И он сказал это так громко. Нельзя не услышать даже на довольно большом расстоянии.

Я дышу через нос и поднимаю подбородок с фальшивой уверенностью. Не оборачиваясь, показываю Шансу через плечо средний палец и заставляю ноги работать и нести меня прочь.

Потом за эту перепалку накажут не только его. Я только что нарушила одно из главных правил Ордена: никогда не уходи с работы, пока хоть кто-то из воров еще в игре. Феликс будет взбешен.

Но мне плевать.

Опустив голову, я иду дальше, прочь от них, прочь от толпы, вверх по склону горы в рощицу декоративных деревьев, окружающих храм, где царит благословенная пустота и тишина. И как только я понимаю, что меня не видно, вся та натянутая гордость, что привела меня сюда, испаряется, и я мешком сползаю по стволу дерева, не обращая внимания на сучок, впившийся мне в спину.

Никто не приходит меня проведать.

Потому что Шанс был прав в одном. У меня нет друзей. По крайней мере, тех, кому действительно не плевать на то, что я могу сегодня не вернуться.

И что плохо, Бун об этом услышит. А это значит, мне придется видеться с ним каждый день, зная, что он знает. И еще хуже: зная, что в нем никогда не смогут пробудиться ответные чувства.

Забери меня прямо сейчас, Нижний мир. Я даже не против уголка Тартара.

Я смахиваю влагу, которой плевать на мои усилия, и злобно смотрю на слезы на руке, скатывающиеся вдоль широкого шрама на моем запястье. Давным-давно, когда я чуть не погибла из-за сорванного уличного мошенничества, когда в итоге мне располосовали руку и ни один человек не пришел ко мне в больницу, я поклялась, что моя проблема ни в коем случае не стоит моих слез. Но вот, пожалуйста…

– Ну все, – бормочу я.

Надо что-то менять.

Резко повернув голову, я со злостью смотрю на храм, сверкающий над ветвями. На хрен Шанса. На хрен это проклятье. И определенно на хрен Зевса.

Я сую планшет в карман куртки и отталкиваюсь от дерева. Жар моего гнева подбрасывает дрова в костер боли и унижения, но также наполняет меня стремлением к новой цели.

Так или иначе, я покончу с этим сволочным проклятьем… и уже нахожусь в идеальном месте для этого.

Пора выяснить отношения с богом.

3

Последняя ошибка в моей жизни

Неприкрытые эмоции бурлят во мне, как ядовитое зелье в котле ведьмы.

Я еще не до конца решила, что буду делать, когда войду в храм. Либо буду умолять этого эгоистичного сучьего бога Зевса отменить свое наказание, либо сделаю что-нибудь похуже.

Так или иначе, моя проблема будет решена.

И, в отличие от того, что было раньше, мне будет плевать, что в полночь начнется Тигель, и плевать на все «правила», которые прилагаются к этому таинственному празднику.