Книга Соль и тайны морской бездны, страница 32 – Эбби-Линн Норр

Остановившись на входе с вытаращенными глазами, я увидела, что резервуар пуст, вода слилась через какую-то трубу, а лицевая панель открыта, как дверь. Эмун стоял спиной к нам, и с его правой руки свисала пара худеньких ножек. С его левой руки до пола ниспадали длинные мокрые волосы. Мама, наклонившись, подбирала и сворачивала их, чтобы Эмун в них не запутался. По ее лицу струились слезы, но она улыбалась. Эмун повернулся вполоборота, дождался, пока Йозеф набросит на миниатюрную фигурку Нике покрывало, а затем полностью повернулся в нашу сторону.

Нике лежала на руках Эмуна, такая маленькая и хрупкая, словно больной ребенок, но глаза ее были открыты и полны неистовой силы. Она взглянула на меня, и меня словно пригвоздило к полу.

«Я знала, что ты придешь», – мысленно сообщила она мне.

Мои мысли скакали, словно камень-блинчик по поверхности пруда. Спавшая за стеклом Нике – одно дело. Я не чувствовала, чтобы от нее что-то исходило. Но от Нике проснувшейся и глядящей на меня, пусть даже ослабленной, тянуло жаром, как от огня в топке. Я чувствовала, что она лучится энергией, прекрасной, как летний рассвет.

Эмун понес ее к выходу, и Антони пришлось оттащить меня в сторону, поскольку я, похоже, лишилась способности двигаться самостоятельно. Только когда они прошли и наш зрительный контакт прервался, я заковыляла следом в состоянии полнейшего изумления и недоумения.

Я тихонько постучалась в дверь спальни, куда мама упрятала Нике и где ухаживала за ней на протяжении нескольких дней, и поняла, что открыто.

– Входи, – сказала мама.

Я просунула голову в щель и увидела, что она сидит на стуле возле кровати, на которой, откинувшись на мягкие подушки, возлежит Нике. Комната была просторной, с камином. Бесчисленными большими портретами на полосатых обоях она напомнила мне картинную галерею. Толстые синие портьеры были отдернуты, окна открыты и впускали в комнату свежий морской воздух, благотворно влияющий на Нике.

Колдунья посмотрела на меня и заулыбалась.

– Тарга. Иди сюда, дай я на тебя посмотрю.

Она похлопала своими длинными пальцами по покрывалу. Я заметила, что ногти у нее подрезаны до нормальной длины, и это побудило меня глянуть еще и на волосы Тарги – они тоже стали несколько короче.

– Мама хотела дать тебе возможность отдохнуть и поднабрать веса прежде, чем я начну изводить тебя вопросами, – пошутила я. – Ты в самом деле выглядишь гораздо лучше.

Тело Нике впитало все калории, какие только она смогла впихнуть в него так, чтобы организм не взбунтовался. На руках и груди уже образовались мышцы. Она по-прежнему выглядела болезненно худой, но кожа явно стала мягче, щеки стали не такими впалыми.

– Ты не способна никого изводить, – ответила Нике.

Я прошла по ковру и села на место, которого касались ее пальцы. Она взяла мою правую руку в свои прохладные ладони.

– Теперь я могу рассмотреть тебя получше, – проговорила она, убирая с моих глаз выбившуюся прядь волос. – Стремительный выход из спячки зрения не улучшает. Ты так красива, почти точная копия матери.

– Спасибо, – ответила я, ничуть не покривив душой. – Ты тоже прекрасна.

Несмотря на худобу, Нике обладала экзотической, какой-то необычной красотой. Большую часть времени ее кожа цветом напоминала слоновую кость, но, когда на нее падали солнечные лучи, казалась гораздо бледнее. Глаза Нике, словно небо, по которому несутся облака в ветреный день, отливали то голубым, то зеленым, то серым. Скулы у Нике были высокие, а уши – маленькие и заостренные, одно заметно оттопыривалось, когда она заправляла за него прядь волос, – что придавало ей почти эльфийский вид. Волосы, казалось, жили отдельной жизнью. Теперь, разглядывая колдунью вблизи, я поняла, что они светлее и пышнее любых других волос. Каждая прядка была настолько легка, что малейшее дуновение ветерка приводило ее в движение. Эти волосы напоминали мне лишенную липкости паучью паутину. Сейчас они густым облаком развевались над плечами Нике, разливались по подушке и простыням по обе стороны от ее бедер.