Онлайн книга «Неладная сила»
|
– Откуда вам знать? Ни в каких книгах такого не написано! – Евталия сказала. Покойница. – Сама та бесовка? – Н-нет, влыдыка, – решилась подать голос Устинья, и мужчины в палате повернулись к ней. Никто не ждал, что девушка посмеет вмешаться в беседу, да Устинья и сама не ожидала. Но после того как ей на рассвете явилась настоящая Евталия, Устинья несла ответ за ее честь и не могла позволить, чтобы невинную женщину путали с бесовкой. При взгляде на Устинью лицо владыки несколько смягчилось. – Рассказывай, девица. Не бойся. – Я говорила с ней… на заре. Я молилась за нее… с самой весны. Миколка монастырский, мудрый человек, меня молитве научил, чтобы душа ее на Божий суд пошла. Я не знала, кто она, но молилась за нее всякий день, поутру и вечером, и во всякое время. Я только имя ее и знала, которым бесовка называлась, а вот Господь услышал – за настоящую Евталию молитвы мои принял. И я видела, как на воду светлый луч пал, а в нем был отрок, прекрасный видом… с белыми крыльями… – совсем смутившись, добавила Устинья и, ища поддержки, глянула на Вояту. – И он руку к воде протянул, и она вышла со дна – дева с золотыми косами. Сказала, что она – Евталия, гречанка из Царьграда, что ее бесовка по злобе погубила, что трижды по девяносто лет она на дне лежала, а теперь по молитве призвана на суд Божий. Она и назвала мне имя. Сказала, у той бесовки имен великое множество, что веками она по миру бродит, людей губит. Даже царь Соломон… – Что? – Нет, это мне… сама не знаю, что говорю, – смутилась Устинья. – Сон привиделся… да я не помню. Матери Агнии она могла рассказать сон, как царь на троне зеленого камня беседовал с какой-то бесовкой, закутанной в грязные волосы, но перед архиепископом повторять это не решилась. К тому же ответы бесовки она забыла начисто. Зато вспомнила те три вопроса, которые царь ей задавал. «Как твое имя? Что ты делаешь людям?» И третий, последниий: «Какому из ангелов ты покоряешься?» Ибо мудрость Божия так велика, что на каждую бесовку он накинул крепкую узду и дал держать ее надежным рукам. Владыка Мартирий выслушал их молча, только брови его поднимались все выше и выше. – Это кто же тебе явился… Ангел Господень? – Не знаю, господин. Прежде я не видала их. – Архангел… Гавриил? – Владыка взглянул на Вояту, чье крестильное имя было Гавриил. – Добрый вестник? – «И говорит ему: истинно, истинно говорю вам: отныне будете видеть небо отверстым и Ангелов Божиих восходящих и нисходящих к Сыну Человеческому…»[26]– ошарашенно пробормотал дьякон Климята. – Тебе лучше знать, господин. И она сказала, что изгнать Плясею-Иродиаду из наших краев может только святой Сисиний. Тот, что исцелил… – Комита Патрикия, – подсказал дьякон Климята, изумленный не менее прочих. – При Диоклетиане. Владыка мягким шагом прошелся по палате – так ему было удобнее размышлять. – Иродиада… Началось все дело с похотливых помыслов. Воспылала царь Ирод нечистой страстью к снохе своей Иродиаде, жене брата его Филиппа, и взял ее себе в жены. Видно, нелегко ему было такое сотворить, да больно великая страсть им овладела… по дьявола наущению. А где страсть любовная, там и жар, и недуг. «Говорят же – любовная лихорадка», – мысленно отметил Воята. «То-то для приворота любовного такие травы бабки используют, что тошноту и тоску утробную вызывают», – подумал Куприян. |