Книга Соблазнитель, страница 75 – Элин Пир

— Как мужчина демонстрирует, что у него есть планы на будущее?

— Не знаю, — покачал головой Ханс.

— Он покупает два ящика пива, — сказал я и рассмеялся над собственной шуткой.

Ханс улыбнулся.

— Я тоже знаю анекдот; хочешь послушать?

— Конечно.

— Хорошо. Итак, девочка и мальчик сидят вместе в ванне. Девочка смотрит вниз и спрашивает: — Можно потрогать? — Мальчик прикрывает свой пенис и говорит: — Нет, ты уже отломала свой! — Лучшей частью шутки Ханса была его громкое хихиканье как у гиены, приправленное фырканьем.

Я сидел с широкой улыбкой на лице и с удивлением наблюдал за тем, как он раскачивался взад-вперед, хлопая руками по бедрам.

Афина не смеялась, поэтому Ханс объяснил ей свою шутку.

— Понимаешь, она — девочка, у нее никогда не было пениса. — Он смахнул слезу и снова прыснул от смеха. — Но мальчик этого не знал.

Она наградила его улыбкой, которая так и не коснулась ее глаз, после чего посмотрела на меня.

— Ты знаешь какие-нибудь шутки о мужчинах, которые скрывают свои чувства? — спросила она.

— «Скрывают» или «не скрывают»? — переспросил я.

— Забудь. — Афина переключила внимание на Ханса. — Мы помедитируем до прихода детей?

— Разумеется. — Они принялись подготавливать место для релакса, даже не взглянув в мою сторону.

— Эй, вы не пригласите меня присоединиться к вам? — спросил я.

— Не сегодня. Ты свободен.

Меня обеспокоил ее отказ, несмотря на то, что медитация не была моим любимым занятием, я начинал к ней проникаться, плюс ко всему мне не нравилась идея того, что вместо меня Афина будет общаться с сияющей черепахой.

— О, я так понимаю, ты расстроена из-за того, что я не проявляю достаточно эмоций?

Афина растелила коврик на пол, все ее движения повторял Ханс, которому, похоже, было не по себе от моей конфронтационной манеры.

— Дело вот в чем, Афина, если тебе интересно, где все добрые и внимательные мужчины — те, которые поделятся с тобой своими чувствами за чашкой травяного чая, — тогда у меня есть для тебя ответ, — произнес я с приторно-сладкой улыбочкой.

Она опустилась на коврик и посмотрела на меня со всей сосредоточенностью.

— Говори.

Я выдал свой ответ с долей сарказма.

— Все эти мужчины заняты тем, что трахают своих парней.

Глубоко вздохнув, Афина указала на мою куртку, висевшую на стене.

— Я знаю, что снаружи идет снег, но я была бы признателна, если бы ты вынес свои ругательства за порог дома.

Предвидя ее реакцию, я сорвал куртку со стены и направился к двери, но прежде чем захлопнуть ее, бросил последний комментарий через плечо.

— Удачного вам налаживания связи.

Афина оказалась права, снаружи было действительно холодно, но моя кровь бурлила, и я побежал без какого-либо определенного направления. Моя голова разрывалась от непонятных эмоций, надежд и сожалений.

Афина была разочарована во мне, но она не знала и половины того, что я скрывал.

Была бы пацифистская жрица снисходительной и нежной, если бы узнала, что я убийца?

Набирая скорость, я бежал до тех пор, пока мои легкие не начало жечь от боли, и каждая частица моего тела не закричала в знак протеста — точно так же, как это было той ночью, семнадцать лет назад.

Я кричал в панике от угроз Джонсона сделать меня своей сучкой и вырезать свои инициалы на моей коже. Никто не спешил мне на помощь, потому что за все время, что он пытал меня в этой комнате, никто из других наставников никогда не осмеливался вмешиваться. Мы, студенты, были не единственными, кто боялся жестокого психопата.