Книга Девочка для ледяного, страница 78 – Кристина Юраш

Лиор остановился, а я направилась в зал, прижав к груди скромные цветы, как дань памяти мертвому мужу.

Опомнившись, Лиор догнал меня в коридоре.

— Мадам, я понимаю, что я не должен был ворошить прошлое. И я понимаю, что вы обижаетесь на меня за это. Но я прошу вас проявить благоразумие и далеко от меня не отходить, — услышала я голос. — Ради вашей же безопасности.

Когда слуги открыли дверь в зал, я увидела темноту. В зале, как и полагается по традиции, царил полумрак.

Гости были уже в сборе, приветствуя меня, как хозяйку бала и траура.

Не было пестрых нарядов, ярких красок. Все были в черном. Платья дам мерцали темными украшениями, как и мое.

Мужчины тоже были в черном. Вместо нарядных белых нашихных бантов — черный шелк, скованный брошками. Ни единого белого или яркого пятна.

Даже розы в вазах были черными, так же как скатерть и посуда.

Портрет Лионеля украшал главную стену. Вокруг него были розы, свечи и красивая драпировка из черной ткани.

Однако, несмотря на столь гнетущую и таинственную атмосферу, оживленную только теплым светом свечей, на лицах гостей были улыбки.

Они общались непринужденно, словно это обычный бал, пробовали закуски со стола, обсуждали повара, чью-то несостоявшуюся помолвку, вели беседы и неизменно кивали мне, как хозяйке.

— О, дорогая, — слышались голоса, а гости менялись в лицах, становясь грустными. — Это такая утрата… Просто словами не передать…

Я кивала, направляясь в сторону портрета мужа.

Отдав должное соболезнованиям и погрустив ради пары красивых фраз, гости отходили в сторону. Улыбки снова возвращались на их лица, а они продолжали разговоры.

— Вам следовало бы надеть вуаль, — послышался негромкий голос Лиора. Его голос был мрачен и насторожен.

Только сейчас я поняла, какими взглядами смотрят на меня мужчины.

«Охотники!» — пронеслось в моей голове.

Каждый из них считал своим долгом выразить мне соболезнования в связи с трагической и безвременной смертью моего мужа. Кто-то пытался взять за руку, считая, что именно так сможет поддержать меня в моем горе.

Молодые, старые, все они как один сливались в бесконечный поток сочувствующих.

Под ревнивые взгляды жен и невест каждый хотел задержаться рядом со мной подольше.

— Мадам не станет танцевать! Мадам разбита горем! — оттеснил от меня мужчин Лиор.

Танцевать? Да я готова была станцевать на краю пропасти, лишь бы снова почувствовать его взгляд. Лиор хотел спасти меня. А я… Я хотела упасть.

Я не ответила. Мои пальцы сжали черную бархатную складку платья. Разбита? Да, я была разбита. Но не горем. А двумя противоположными желаниями, рвущими меня на части. Одно — стать невидимкой, послушной женой, которая сидит в уголке и терпит. Другое — броситься в центр зала и закричать: «Я здесь! А ты? Пришел? Дай мне знак! Дай знак моему сердцу!».

Я положила две розы под портрет супруга. Цветы легли рядом с другими, став частью маскировки. Лжи, в которую играет весь зал, делая вид, что им ужасно жаль Лионеля.

«Извини, Лионель, — подумала я. — Эти розы — не для тебя. Они — для него. Для того, кто знает, что я рада твоей смерти. А гости? Выбирая между устрицами и твоей памятью, они бы предпочли устриц! Конечно, после того, что ты для меня сделал, мне проще засунуть эти розы в тебя, как в вазу, но придется положить их здесь. Традиция!».