Книга Хрупкая мелодия, страница 10 – Мария Берестова

«Разорвать помолвку, – солнечным лучом мелькнула у неё в голове спасительная мысль, – вернуться в Кармидер… и шкаф забрать с собой!»

Мысль о том, как обидно он не оценил её потрясающую находку, жгла её особенно сильно. «Услышишь ты ещё и обо мне, и о моём уникальном музыкальном шкафе, и о том, какие прекрасные я вечера устраиваю с ним в Кармидере! – зло и мятежно повторяла она про себя. – Все локти ещё обкусаешь!»

Ей было особенно досадно, что он не оценил то, какой она была сама по себе, и пытался сделать из неё что-то другое – чем она становиться точно не желала. Ей остро, мучительно хотелось, чтобы однажды до него дошло, как слеп он был и как глубоко ошибся – и чтобы он непременно страдал, осознав, какую женщину упустил!

С особым наслаждением она придумывала, как будет он жалеть тогда, когда буквально все его знакомые станут добиваться чести попасть на её особый музыкальный вечер, чтобы послушать диковинку, и будут ради этого специально уезжать в Кармидер, – да будет поздно!

Затем ей пришла мысль ещё более головокружительная: если верно поставить дело, и принять на себя правильный вид, да оговориться там и здесь…

Вытирая злые слёзы, Магрэнь уже видела в своих мечтах, как уничтожит репутацию этого бездушного злого человека! О, он ещё узнает её! О да, он её узнает!

В таком настроении её и застал Михар. Даже не догадываясь, что сейчас крутится в её голове, он не понял, к чему она собирает вещи в такой спешке – до свадьбы оставалось ещё чуть больше недели, а они уже вроде как договорились, что она переедет к нему только после свадьбы.

Задать вопрос он не успел. Заметив его прибытие, она зло заявила:

– Я вас не приглашала, господин Михар! – и энергично придавила крышку солидной обитой шёлком коробки, куда только что утолкала три шляпы сразу и целый ворох атласных лент.

Несколько обескураженный столь холодным приёмом, он отметил:

– Такое чувство, что это я позабыл, что это я пригласил вас, – делая жест в сторону уже собранных коробок.

Магрэнь, как раз собирающая по трюмо и окрестным поверхностям свои шпильки, бросила на него искоса острый и раздражённый взгляд и заявила:

– Не беспокойтесь, заберу я свой шкаф из вашей гостиной.

Она так язвительно выделила это «вашей», что обида её обнажилась со всей очевидностью. Он решил, что это хороший момент для примирения и, откашлявшись, продекларировал:

– Полагаю, вы в самом деле имеете все права распоряжаться расстановкой мебели в нашей гостиной.

Это были, определённо, те слова, которые ему стоило сказать ещё в самом начале, когда он только увидел этот шкаф; и это была та самая декларация, которую она хотела от него получить. Вот только произнёс он её слишком поздно – когда она уже поняла, что дело не только в шкафе.

Всплеснув руками, она выронила уже собранные шпильки.

С жалобным переливчатым звоном они рассыпались по всей комнате, усугубив царящий в ней беспорядок.

Она впервые за разговор взглянула на него прямо, и он с удивлением заметил отчётливые следы слёз на её лице – она не ожидала его визита, поскольку это было совершенно не в его привычках, и не успела привести себя в порядок.

Его сердцем овладело чувство, которого он не испытывал так давно, что и забыл, как оно называется – мерзкое, сосущее, подёргивающее щемящей тревогой.