Книга Не буди лихо, страница 56 – Виктория Рогозина

Комната, в которой её поселили, была простой и уютной, но Анна не чувствовала себя дома. Она сидела на кровати, глядя в окно на чужие улицы, совершенно не чувствуя привязанности к этому месту. В каждом предмете интерьера, в каждом шаге по коридору ей мерещились образы из прошлой жизни: дом в Припяти, улицы, наполненные солнцем, лица соседей, улыбающиеся на пути к работе. Всё это казалось нереальным, словно это была не её жизнь, а чей-то вымысел.

Мысли о Викторе не покидали её ни на минуту. Она переживала за него так, как никогда раньше. Его лицо стояло перед её глазами — серьёзное, сосредоточенное, с маленькой морщинкой между бровями, которая всегда появлялась, когда он думал о чём-то важном. Он знал, что опасность велика, но долг и ответственность для него всегда были на первом месте. И Анна знала это лучше, чем кто-либо.

Каждый вечер, ложась спать, она прижимала к груди его записку, как будто это могло защитить её от страшной реальности. Она снова и снова перечитывала строчки, пытаясь найти в них успокоение, но тревога лишь усиливалась. Как же ей хотелось быть с ним, поддерживать его, заботиться о нём, как это делали те женщины, которые всё-таки остались рядом со своими мужьями. Но Виктор отправил её прочь, желая защитить, и Анна не могла ослушаться.

Все разговоры с родственниками казались пустыми. Какое ей дело до быта, до планов на будущее, если её собственное будущее сейчас зависело от того, как долго продержится Виктор на заражённой земле? Каждая новость о Чернобыле заставляла её сердце замирать. Ей казалось, что её мир рухнул, и она барахтается в руинах, не зная, как выбраться, и не зная, когда она снова сможет увидеть Виктора, услышать его голос, почувствовать его прикосновение.

Анна проснулась рано утром, разбуженная шумом радио в соседней комнате. Родственники слушали новости — каждый день, как ритуал. Ей не хотелось вставать, но что-то в тоне диктора заставило её замереть. Сквозь туман сна она услышала знакомые слова: «Чернобыль», «авария», «радиация».

Сердце Анны пропустило удар. Она вскочила с кровати, босиком бросившись в гостиную, где родственники сидели перед радио с серьёзными лицами.

— Что там? — Анна почти сорвала голос, она чувствовала, как внутри поднимается страх.

Родственники переглянулись. Дядя тяжело вздохнул и, как будто не решаясь, сказал:

— Аннушка, там... всё намного хуже, чем мы думали. Новости только начали доходить до внешнего мира.

«Хуже, чем думали.» Эти слова обрушились на неё, словно тяжёлые камни. Она застыла, чувствуя, как её внутренний мир начинает трещать по швам. Она не могла поверить в услышанное, но каждый следующий звук, исходящий из радиоприёмника, лишь усиливал эту трещину.

— Радиация распространилась... Людей эвакуируют. Припять пуста. Говорят, уровни радиации... — тётя осеклась, словно боясь произнести страшные цифры.

Анна не дослушала. В ушах стоял гул, словно шум огромной волны, которая накрывает её с головой. Она не могла дышать, не могла двигаться. Мир вокруг неё рушился, как карточный домик. Припять, её родной город, опустел. Люди, которых она знала, с которыми жила бок о бок, теперь разбросаны по разным уголкам страны. Дом, который она так спешно покинула, возможно, никогда больше не откроет свои двери для неё.