Книга Баллада о проклятой любви, страница 14 – Стефани Гарбер

Шелковник серый – от горестей

Гибискус призрачный – при скорби

Падуб-однорог – для праздничного настроения

Зимняя ягода – для радушного приема.

Сегодня утром, когда Эванджелина покидала Волчью Усадьбу, все вокруг было украшено веточками шелковника серого и букетами гибискуса призрачного, но их уже заменили на ярко-красные венки из падуба-однорога.

Сердце Эванджелины пропустило удар. На Великолепном Севере скорбь заканчивалась в тот момент, когда народу официально представляли нового наследника, а это случится уже завтра. Но, судя по столь резким изменениям в Волчьей Усадьбе, казалось, что наследник уже занял место Аполлона.

Внезапно Эванджелина услышала песни менестрелей о Люсьене Великом, а следом заметила, что слуги сменили черные траурные наряды и повязали белоснежные фартуки. Несколько служанок, выглядевших едва ли старше Эванджелины, украсили косы торжественными веточками зимних ягод, а их ярко накрашенные губы и румяные щеки сразу бросались в глаза. Отовсюду то и дело доносились оживленные шепотки:

– Я слышала, он молод…

– Поговаривают, он довольно высок…

– Ходят слухи, он гораздо красивее принца Аполлона!

С каждой услышанной фразой внутри у Эванджелины все закручивалось в тугие узлы. Она понимала, что не может винить юных девушек за то, что они всего лишь ищут повод для праздника. Скорбь важна, но она не могла длиться вечно.

Эванджелине просто нужно было больше времени. До прибытия Люсьена оставался еще один день, но она чувствовала, что этого недостаточно.

Она судорожно выдохнула, когда в коридоре, по которому она шла в сопровождении верного Хэвелока, внезапно стало темно и холодно. Через несколько секунд они подошли к потайному ходу, ведущему к помещению, где лежал Аполлон.

Ей не нравилось, что никто из стражников не охраняет дверь, но одинокий солдат посреди пустынного коридора выглядел бы весьма подозрительно. И все же они с Хэвелоком велели одному надежному королевскому стражнику находиться в помещении у подножия лестницы.

В крошечной тайной комнате стало немного уютнее, чем в тот день, когда она впервые ее посетила. Эванджелина не знала, осознает ли Аполлон, что его окружает, но на всякий случай попросила его личных стражников немного оживить комнату. Теперь ледяные полы были устланы толстыми коврами бордового оттенка, на каменных стенах появились картины с красочными лесными пейзажами, и сюда также принесли удобную кровать с балдахином и бархатными портьерами.

Эванджелина хотела, чтобы Аполлон находился в своих покоях, где пляшущее в камине пламя разогнало бы холод и подарило ему тепло, где можно было бы распахнуть окна, чтобы избавиться от тяжелого спертого воздуха. Но Хэвелок сразу отверг эту мысль, считая перемещение принца рискованным.

Замерший у подножия лестницы стражник поприветствовал Эванджелину кивком головы, а потом тихо заговорил с Хэвелоком, давая ей побыть с принцем наедине.

В груди у нее вдруг стало так щекотно, будто там встрепенулись и запорхали бабочки. Эванджелина надеялась, что сегодня состояние Аполлона изменится, но он по-прежнему находился в состоянии вечного сна.

Аполлон так и не пошевелился, а его застывшее тело словно олицетворяло несчастливую балладу о Севере. Его сердце едва билось, а оливковая кожа под ее пальцами ощущалась холодной. Карие глаза были открыты, но некогда пылкий взгляд стал тусклым, безжизненным и пустым, как осколки морского стекла.