Книга Ведьмы замуж не выходят, страница 50 – Ольга Токарева

Теперь нужно было снять кожанку с лежащего в беспамятстве мужчины, это оказалось делом нелегким.

Вириди кряхтела, ругалась, молилась, пока снимала с могучих плеч тяжелую кожанку. Вытерев пот со лба, она подхватила куртку и вынесла ее на крыльцо. Вернулась, осмотрела лавки и стол, увидев то, что ей нужно, подошла, подхватила большую железную миску, вылила с чугунка еще теплую воду. Поставив миску на стол, вернулась к ведьмаку, безучастно посмотрела на разодранную рубашку и решила ее не снимать, а порвать. «Будет время – заштопаю, а нет – так пускай в рванной уезжает». Надрезав ножом верхний и нижний край рубашки, отбросила половинки в стороны и замерла, смотря на красно-бордовый рубец с желто-зеленым глубоким нагноением. Рубец проходил практически через всю широкую мускулистую спину, в некоторых местах успел затянуться и подсохнуть. Видно было, что ведьмак лечил себя самостоятельно, но промыть и вычистить рану от грязи не мог. Чувствовал, что умирает, на последних силах вошел в дом.

Вириди прошла к сундуку, стоявшему у двери, откинула крышку, порылась, вытащила сорочку из тончайшего шелка, которую надевала в день инициации. Надевать она ее уже никуда не будет, а тонким нежным шелком как раз можно бережно рану обмыть, а с другой стороны, не было в сундуке новых чистых вещей. Давно она не покупала себе обнов, да и денег на них не было.

Она захлопнула крышку сундука, разорвав сорочку на две половинки, подбежала к столу. Взяв миску, поставила ее возле кровати. Метнулась к полке, взяла баночку с толченым корнем дарки, высыпала в миску, перемешала, намочив тряпицу, немного отжала ее и стала бережно обтирать тело вокруг раны. Еще два раза она меняла воду вымывала рану, подхватив со стола вторую чистую половину сорочки, вытерла спину насухо.

– Так, а теперь ведьмак – терпи.

Вириди подошла к полке, взяла банку с лунными медузами. Столько лет прошло, а с ними ничего не случилось, выглядят, словно несколько часов назад она ворожила над ними.

Вернувшись к ведьмаку, постояла, сосредоточиваясь, быстро стала вытаскивать скользкую мягкую субстанцию, раскладывая ее по всей ране на спине. Медузы, словно живые, зашевелились, растеклись, впустили свои щупальца в кроваво-бордовое воспаленное месиво.

Ведьмак заорал, выгнулся, пытаясь дотянуться руками до спины, которую сейчас пронзали сотни игл боли. Ведьмочка стояла на стороже, пошевелила сон-траву в миске, та вновь задымилась, этого вполне хватило для сна больного. И хотя траву для сна нельзя использовать в таком количестве, но другого выхода не было.

Незнакомца Вириди пока оставила в покое, нужно было что-то делать с его конем. Выйдя на крыльцо, она замерла в нерешительности.

– И как скажи на милость, мне к тебе подойти, ты ж меня одним своим дыханием с ног собьешь.

Конь, смотревший на нее своим черным глазом, словно понял, о чем она говорит, фыркнул пренебрежительно и мотнул своей головой

– Фыркай не фыркай, хозяин твой неизвестно, сколько в беспамятстве проваляется. Ночь уже почти на дворе, давай я тебя под навес заведу, чистой водою напою, сена свежего дам, Ланда для своего коня навезла, так я немного возьму, она не обидется…

Вириди идя к колодцу за водой, разговаривала сама с собой больше для того, чтобы хоть немного успокоить внутренний страх. Уж очень, огромным и страшным был конь незнакомца. Перегибаясь под тяжестью ведра, она пересекла двор, зайдя под навес, вылила воду в кадку и вздрогнула, почувствовав на спине горячее дыхание.