Книга Безжизненно стучат не любящих два сердца, страница 101 – Ольга Токарева

Маджонской сам того не понял, когда потерял покой. В какой момент стал пленником этих темно-серых глаз, в которых бушует живой океан. Он то затихает, нежно лаская тебя едва заметным прикосновением, то обрушивается убийственной волной ненависти. И так хочется успокоить это буйство прикосновением губ к пленительным губам, узнать, какие они на вкус.

Софи — его маленькая радость и счастье. Его недосягаемая мечта, без которой не представляет дальнейшую жизнь. Он безумно ревнует черноволосую красавицу ко всем сидевшим в зале мужчинам, с похотливым взглядом рассматривающим великолепно сложенное женское тело.

И что бы там ни говорил Арвайский о том, что он граф, а она баронесса, и такой мезальянс не допустим. Дирвану в какой-то момент стало плевать на общество. Он хотел Софи до дрожи во всех чреслах. Мечтал увидеть ее обнаженное тело, лежащее на шелках простыни. Бредил манящим взглядом ответного желания.

«Так больше продолжаться не может».

Встав из-за стола, сказал сам себе наследник древнего знатного рода. Подойдя к сцене, Дирван припал на одно колено, вымолвил немного отрешенно:

— Леди Софи. Прошу вас. Будьте моей женой.

Все в зале уже стали подмечать затаенную влюбленность в глазах графа, но никто даже подумать не мог, что он решится на такой шаг.

Музыканты, прекратив играть на инструментах, бросали недоуменные взгляды с руководительницы ансамбля на графа.

Опешив от предложения Дирвана, я со всего маха опустила пальцы на клавиши клавесина. Инструмент, издав протяжный звук, затих, словно насторожился в ожидании моих дальнейших действий. Скажу честно, неожиданно, и к такому повороту событий я не была готова. Быстро собрала мысли и тело в норму парой строк текста из песни «Не надо больше слов».

Приподнявшись со стула, медленно подошла к краю сцены. Окинула Дирвана внимательным взглядом. Все это время я избегала встретиться с глазами насильников. Теперь могла спокойно оценить промежуток прошедшего времени и подчеркнуть изменения во внешности, но не нашла. Все также порочно красив. И лишь в глазах цвета васильков не брезгливость и злоба, а влюбленная тоска. Вот эта новость. По правде сказать, я онемела и не представляла, что говорить.

В волнении сжав пальцы рук в кулаки, Маджонский с мольбой в голосе промолвил:

— Только не отказывайте сразу. Подумайте над моим предложением.

Поразмыслив, что, в принципе, это неплохой вариант на брачном ложе вонзить клыки в исказившиеся от страха лицо убийцы. Ухмыльнулась приятной мысли.

— Я, конечно, подумаю и посоветуюсь с тетушкой. Но меня интересует вот такой маленький вопрос, — практически сдвинув большой и указательные пальцы, показала, насколько минимальна дилемма: — Как отнесется семейство Маджонских к вашему выбору? Посмешищем мне совершенно быть не хочется. Чтобы избежать пересуды, жду вас завтра в этом месте в окружении группы поддержки… родственников.

Поднявшись, Дирван машинально провел рукой по своим волосам цвета спелой пшеницы. Красивые, правильно очерченные губы разошлись в едва заметной улыбке: — Леди Софи, то, что вы не сказали сразу «нет», вселило в меня веру.

Мне осталось только просиять и бросить робкий взгляд на будущего женишка.

Прослушав пару песен, Дирван поспешил покинуть трактир. Видно, не терпелось получить согласие родителей, а может, и у самой бабушки.