Книга Сдать королевство, женить Императора, страница 59 – Аманда Франкон

— Это я-то драться не умею?! А ну выходи на бой! Как это у вас, знатных, там говорят: на дуель тебя вызываю, во! — и кулаком по столу грохнул так, что перевернулись и покатились несколько пустых кружек, из одной на пол плеснули остатки какого-то алкоголя.

— Правильно, Микло, так его! У самого за душой окоромя меча отцовского и клячи старой ничего нету, а еще на тебя гавкает! — донеслось откуда-то из толпы.

— Ну, Цетко, не отказывайся, проучи дурака! — закричал совсем молодой еще юноша, которого, видимо, слова про клячу и старый меч задели гораздо больше, чем обнищавшего аристократа, которому они предназначались.

Оба спорщика поднялись, вышли в центр комнаты, вокруг них тут же сомкнулась пьяная толпа. Я присоединился к ней и встал так, чтобы укрыться от взгляда Жерома, который то и дело чувствовал на себе. А заодно и от довольной улыбки Жулиты, которая стояла подле своего отца и наблюдала, как я вожусь среди этой грязи. Внезапно подумалось, что может, многие из тех, кто здесь собрался, сами по себе и неплохие люди, но сейчас разум каждого затуманен обещанием лихой награды, недавно одержанной победой и дешевым вином.

Как дрались два пьяных дурака, я не видел: разглядывал толпу. Вернее, пытался выцепить из нее Пьера, однако он сам нашел меня, двигаясь медленно, так что казалось, и вовсе стоит на месте. Я тоже начал постепенно шагать в его сторону. Мы оказались достаточно близко, чтобы поговорить, к тому моменту, когда грузный, но явно в прошлом хорошо тренированный аристократ начал теснить молодого и неопытного соперника. Толпа взревела — кто одобрительно, кто разочарованно — а Пьер продолжал широко и на первый взгляд искренне улыбаться, будто ему и в самом деле доставляло удовольствие все, что здесь происходит.

— Действуем по запасному плану, — коротко бросил я, даже не глядя на шпиона. Он никак не выразил своего согласия, только расхохотался, когда Цетко выбил меч из руки деревенского парня и пинком повалил того на каменный пол.

Войцеха

Сырость и вонь казались совсем мелкими неудобствами по сравнению с той болью, которая уже почти сутки не унималась в душе. Я слышала, как гремел замок от безумных гуляний братца и как затихал. Как сменялся караул, как скреблись крысы в темноте.

Факел в подземельях горел только один, и тот на посту охранников. До моей камеры долетал только неясный, прерывистый отблеск света. Впрочем, мне свет и не требовался. Я наощупь перепробовала все, что можно: изучила замок, петли, стены, решетку водостока — все, до чего смогла дотянуться. Но увы, тщетно. Меня посадили в камеру с прочной дверью, без потайных комнат или запрятанных под отошедшими от кладки кирпичами отмычек. И ничего удивительного: гвардейцы Жерома не хуже меня знали замок и его секреты.

Потратив на бессмысленные попытки несколько часов и окончательно измотав себя ими, я наконец позволила себе забиться в угол и позорно разреветься. Благо, меня здесь никто не слышал: всех моих оставшихся людей, северян и даже, судя по отголоскам звуков, людей Лайонела посадили в другое крыло подземелий. Мн здесь и словечком ни с кем не перемолвиться. Ну и ладно, зато никто не видит мой позор.

И ради чего все было? Прибежала с островов, отбила у непутевого брата замок, почти договорилась с Лайонелом. Я так надеялась, что удастся спасти людей, поставить страну если не на ноги, то хотя бы в состояние, когда в ней можно сносно жить. И все старания лишь для того, чтобы мои планы в одночасье превратились в прах.