Книга Королева праха и боли, страница 33 – Лив Зандер

Дети потянулись ко мне, и я обмякла, шлепнувшись на собственные пятки, крепко зажмурилась, чувствуя, как крохотные ручки сжимают мою голову, как тонкие пальчики зарываются в волосы…

– Встань, – приказал мне муж.

Поднявшись, я открыла глаза и увидела, что дети исчезли. Но голову продолжало что-то сдавливать.

Я подняла трясущуюся руку и наткнулась на гладкую кость, расширяющуюся и утончающуюся, словно круглое гнездо из переплетенных прутьев. Здесь и там пальцы натыкались на какие-то бугорки.

Костяшки.

– Твоя корона, моя королева, – шепнул Енош мне в ухо. – Королева гнили и лжи? Нет… Недостаточно царственно. Ага, знаю! Королева гнили и боли. Твоей гнили, моей боли.

Как я ни дергала, корона из маленьких ручек и пальчиков не сдвинулась ни на дюйм.

– Ты вплавил ее в мою голову!

Он накрутил на палец прядь моих волос, потом обмотал локоном какой-то выступ костяной короны.

– Вот, ты достигла своей цели. Наслаждайся победой, Ада. Наслаждайся победой, но избавь меня от своих уловок.

Он развернулся и взбежал по лестнице, спиралью поднимающейся над троном, оставив меня одну – трясущуюся, опустошенную, побежденную. Да, я добилась от бога исполнения клятвы, заставила его открыть Бледный двор для детей, но это уже не казалось мне победой.

Это было больше похоже на потерю.

Горькую. Саднящую. Потерю.

Бледный двор превратился в лабиринт коридоров, мостов, лестниц – запутанный лабиринт, не знающий границ, разрастающийся, казалось, с каждым прошедшим через врата ребенком.

Кто обитал здесь?

Бог, запершийся в самой верхней комнате над своим троном; старая Орли, беспрестанно проклинающая все лестницы, по которым ей приходилось взбираться; и я, гниющая королева.

О, и моя свита из трупов.

Они следовали за мной повсюду – два мальчика, чьи макушки едва доставали до моего бедра, и однорукая девочка, и служили они лишь одной цели – моему наказанию. Я только и слышала, что клацанье их костяных пяток, когда они тащились за мной по южной лестнице, отчего не оставалось возможности пройти по двору незамеченной.

Не то что бы это имело хоть какое-то значение.

Енош позаботился и о надлежащем наряде. Корсаж мой оплетали тонкие косички светлых волос. Ниже талии разворачивался веером подол платья, сотворенный из маленьких полупрозрачных колец, созданных, похоже, из ногтей, хотя в этом я не была абсолютно уверена. Шлейф обрамляла бахрома тонких пальцев, чей стук вливался в лязгающую, перемалывающую мозг симфонию разложения, сопровождающую мои метания по двору.

Я решительно двинулась к тронному залу. Поскольку Енош опять уснул, как будто моя неудавшаяся хитрость вымотала его не меньше двух недель на костре, Орли оставалась единственной преградой между мной и истиной. А к этому я приготовилась и…

И передо мной был вовсе не тронный зал.

– Будь прокляты эти коридоры! – Я застыла у арочного входа в комнату, которую называла парадной столовой, где стоял огромный стол, за которым никто никогда не ел, и стулья со спинками из резных оленьих рогов. Сводчатый потолок украшали тысячи белых перьев, висящих на кожаных нитях. – Что же он сделал с лестницей, ведущей к… Ох!

Дети тащились за мной: вверх по одной короткой лестнице, вниз по другой. На следующем повороте мы нырнули в узкий коридор, который вывел нас наконец к тронному залу со стенами из белоснежной кости, увитыми орнаментами из роз и птичьих гнезд.