Книга Король плоти и костей, страница 9 – Лив Зандер

– Ни один смертный не умрет и не найдет покоя в моем королевстве. – Властный голос Короля разносился по безжизненным покоям, метался между обшитыми белыми панелями перекошенными стенами, взмывал к кривому потолку и стелился по земле, на которой стоял властелин этих земель. – Вытащите ее наружу и швырните на какую-нибудь кучу трупов…

Голос его затих, а вместе с ним исчезли и все звуки. Меня снова накрыла тьма, и пришел новый голос – незнакомый, но успокаивающий, как объятья возлюбленного, манящий меня туда, где тьма бледнела, уступая дорогу слепящему свету.

– Иди ко мне, – убеждал голос. – Позволь мне забрать твой последний вздох.

Оцепеневшая, равнодушная ко всему, я шагнула к свету. Сияние окутало меня коконом, изгоняя боль, и страдание, и…

– Я запрещаю тебе идти к нему! – рявкнул Король, и что-то тяжелое легло мне на грудь. – Лучше уж я подлатаю твою плоть и сохраню тебе жизнь, чем позволю тебе умереть и нарушу свой обет.

Боль вернулась, обрушившись на меня с удвоенной силой, душа, вырывая из света. Легкие горели, ноги подергивались, спина выгибалась дугой… Я боролась со смертью, боролась долго, и вот наконец долгий глубокий вдох, иссушив горло и опалив ребра, наполнил мою грудь холодным воздухом. Привкус крови во рту исчез, а боль притупилась, превратившись в слабую пульсацию.

Веки мои, затрепетав, сомкнулись.

– Орли, выйдешь через Ноктенские врата, – велел Король. – Купишь в ближайшем селении еды и что там еще нужно… с учетом ее смертных потребностей.

Тело мое оторвали от земли. Отяжелевшие конечности вяло повисли, ноющие сухожилия натянулись. Живот прижался к чему-то теплому. Странный запах проник в ноздри: что-то вроде пепла, припорошившего свежевыпавший снег.

– Твое сердце будет биться вечно, и возраст не коснется твоего горячего тела, пока ты служишь мне, маленькая смертная, – прошелестел мрачный шепот Короля у моего виска, усеянного крупными жемчужинами соленых капель пота. – Добро пожаловать на Бледный двор.

Темнота мурлыкала мелодию, напевая песенку голосом, похожим на скрежет ломающихся о камни зубов.

«Плоть и кость, и шрам, и стон, ты собой накормишь трон».

По телу пробежала дрожь, вырывая меня из сна.

Над головой, под сводчатым потолком, точно переплетенные корни деревьев, змеился белый пористый камень, местами пожелтевший, местами поросший темными клочьями мха. В воздухе витали ароматы жаркого и розмарина, совершенно неуместные в этой голой комнате, вмещающей лишь кровать да большую лохань для умывания.

Сверху на меня смотрела Орли. Глаза ее были бледно-зелеными.

– Живые сказали бы, шо ты спала как убитая.

Я приподнялась, почти не чувствуя боли. Серые меха, прикрывавшие мое обнаженное тело, сползли, стоило пошевелиться.

– И сколько же я тут пролежала?

Она пожала плечами и повернулась к каменному выступу, уставленному кувшинами, мисками и склянками.

– С того мига, как закрыла глаза, и до того, как открыла.

И сколько же это? Десятки вопросов теснились в моей голове. Вырвался ли Джон из гроба, выполз ли из грязи? Поковылял ли к башне, рухнул ли где-то на полдороге, чтобы какой-нибудь незнакомец наткнулся на него и швырнул в яму? Какова вероятность, что папа закончил то, что я начала, и…

Папа! Он же с ума сходит от беспокойства!

Я бросила взгляд на Орли, которая возилась с глиняной посудой.