Книга Искупление варвара, страница 21 – Руби Диксон

Ваза неуверенно кивает и смотрит на Бека.

— Давай покинем это место, — говорит мой мрачный похититель. — Я больше не хочу здесь находиться.

Затем двери открываются, и жестокий ветер снова врывается внутрь, лишая меня дыхания. Остальные визжат от холода, но тот, кто держит меня, не обращает на них внимания. Он делает шаг вперед, на солнечный свет.

И я снова вижу солнца. Небо прекрасного бледно-голубого цвета, усеянное облаками, а солнца маленькие и далекие, но они есть.

Вид их делает меня такой счастливой.

БЕК

Это мягкий день с хорошей погодой, но новые люди визжат, дрожат и скулят, как будто это самый холодный день в суровом сезоне. Я напоминаю себе, что у них нет кхая, чтобы согреть их. Я напоминаю себе, что они провели много времени в слишком теплой пещере-корабле с трусливыми Траканом и Кап-таном. Вот почему они не любят холод и ведут себя так, как будто он их убивает.

Но все равно неприятно слышать их жалобы.

Та, что в моих объятиях, молчит. Она — единственная. Даже Чейл, их лидер, пожаловалась Вазе на холод. Та, что у меня на руках, так тиха, что только постоянная дрожь ее маленького тельца говорит мне о том, что она жива. Она, из всех женщин, имеет право жаловаться, но она ничего не говорит, держа свои слова при себе. Возможно, она все еще отходит от ошейника.

Наверняка. Я все еще в ярости. Огонь моего гнева все еще горит глубоко в моем животе. Пройдет много лун, прежде чем он покинет меня. Женщине никогда, ни в коем случае нельзя причинять вред. Когда-либо.

Вот почему мне все равно, что большой корабль-пещера снова улетит, не попрощавшись. Я наблюдаю за происходящим с холодком в животе и смесью гнева и радости в сердце. Мне все равно, увижу ли я когда-нибудь снова Тракана или Кап-тана. Я наблюдаю, как корабль поднимается из снега и взмывает в небо так, как не летает ни одна птица, а затем исчезает в небесах.

И я рад этому. Люди здесь, и они с нами.

На ходу я изучаю молчаливую. Грязное облако ее гривы заставляет ее голову казаться больше, чем она есть на самом деле. Всякий раз, когда она выглядывает из-под нее, я не вижу ничего, кроме глаз. По-моему, она слишком худая, ее фигура более тонкая, чем у Фарли в молодые годы, и такая легкая, что я задаюсь вопросом, весит ли Эревэр больше.

Однако она свирепая. Я помню, как она царапалась и лягалась, когда я схватил ее. Не имело значения, что ей было больно — она все равно атаковала. Я испытываю невольное уважение к этому маленькому человеку… даже если от нее так ужасно пахнет, что у меня слезятся глаза от ее запаха. Она поднимает на меня взгляд, и выражение ее лица ничего не выражает, но я думаю, что я ей не нравлюсь. Я чувствую это. Иногда в ее странных человеческих глазах мелькает такое выражение, как будто она выхватила бы у меня из-за пояса нож и выпотрошила бы меня, если бы представился шанс.

И я нахожу это… забавным. Это гораздо лучше, чем плакать.

К тому времени, как мы добираемся до долины, остальные идут медленно, жалуясь на холод, ветер, воздух, снег, на все подряд. Ваза бесконечно терпелив, но я стискиваю зубы при каждом новом слове. У меня не хватает на это терпения. Я терпеливый охотник… но не тогда, когда дело доходит до нытья.

Поэтому я испытываю облегчение, когда в поле зрения появляется длинная тень ущелья и подъемник на его краю, который мы используем для подъема и спуска вниз.