Книга Спи, милый принц, страница 209 – Мэй

Айден не думал, что придёт столько народу. Но храм был полон!

Императорская чета прошла к самой статуе Безликого. С богом их разделял чёрный пруд, по кромке теснились красные свечи, превращая воду в красную кровь. Чуть позже сегодня такой и будет, когда здесь принесут в жертву быка.

Служки уже распевали первые гимны, но пока лишь подготовкой к основной церемонии. Ещё носили недостающие лавки, люди двигались и общались.

Большой храмовый зал осветили ярче, чем обычно, повсюду стояли жаровни, свечи и зачарованные лампы. Каждый узор из костей на стенах был хорошо виден, как и известняковые колонны в форме позвонков. На жертвенных столбах висели алые ленты, ткань трепетала, везде лежали лепестки белых цветов, считавшихся подношением Безликому.

Их выращивали в храмовых оранжереях, но специально к Ночи Безликого в столичный храм свозили из других, храмовых бы не хватило. Айден помнил это по тому времени, когда был служкой.

Украдкой принц обернулся. Народу в зале было меньше, чем обычно, но всё равно много. Ближе всего к пруду и алтарю императорская семья, дальше другие аристократы, а следом, после линии гвардейцев, простые горожане. Многие держали в руках еловые веточки, их хранили с Хрустальной ночи, весёлого и яркого праздника середины зимы, держали долгие тёмные ночи и сжигали в Праздник смерти. Формально она начиналась вечером после храмовых церемоний, большинство предпочитали собственные камины, но многие простолюдины несли в храм, чтобы после празднества кинуть в жаровни, специально расставленные вдоль стен. И тепло, и углей достаточно.

Императорской семье не подобало сжигать свои ночные веточки, как их называли, у всех на глазах. Айдену нравилось отправлять хвою в огонь в одиночестве или с близкими.

Однажды Николас уговорил Айдена одеться обычными горожанами и пробраться ненадолго в зал, пока не началась основная церемония. Безумная выходка! Отец рвал и метал, что принцу не следовало подобным заниматься. Ещё и без охраны! Но тогда не было Кассандры, не было запретной магии, да и не уходил Айден никуда, оставаясь внутри храма.

Будучи служкой, Айден хорошо знал каждый местный тёмный угол, и в тот день снова ощущал себя работавшим здесь мальчишкой. Никто не обращал на него внимания, даже не замечал. Вместе с Николасом они зажгли несколько свечей в память о мёртвых. Айден о Конраде, Николас о своей матери.

Краем уха Айден услышал, как несколько женщин обсуждали принца. Говорили они хорошее, вздыхая, как красиво он выглядел в мундире, и Айден смутился, хотел скорее уйти, но Николас, хихикая, остановил его, чтобы послушать. Правда, когда девушки начали обсуждать лучшего друга принца и уже его мундир, Николас согласился, что их ждут дела.

Сейчас Айден стоял вместе с семьёй и аристократами и почти ожидал, что к нему подойдёт Кассандра или Аделин, но их не было. Зато возникла Фелиция Стэнхоуп.

Она была в тёмном платье, сдержанном, но с набивными зимородками из красных нитей. По крайней мере, так показалось Айдену по вытянутым клювам. Узор не был ярким и на тёмно-бордовой ткани терялся издалека, зато в полной мере раскрывался вблизи. Платье, достойное принцессы, как невольно подумал Айден, вспоминая, что Фелицию пророчат ему в жёны.

У неё самой в голове было совершенно другое. После учтивого поклона Фелиция перешла к делу: