Книга Руки, полные бури, страница 38 – Мэй

Гадес перехватил недоуменный взгляд Зевса, но потом ему стало ни до чего. Он сам согнулся, захрипев от боли, и понял, о чем говорил Анубис.

Сквозь Гадеса проходили мертвецы, сотни и тысячи мертвецов, но они не были его. Чужие мертвецы, которые устремились в Подземный мир. Наверное, это разрывало бы болью, но Гадес ощущал поддержку Персефоны, её мягкую силу, пахнущую цветами и землёй. Успокаивающую, сглаживающую острые кости, царапающие изнутри чужими мертвецами.

Когда воздух перед ней сгустился, Хель подняла голову. Никто не смог бы пройти сквозь новую защиту. Никто, кроме её брата. Они притягивались друг к другу – несмотря ни на что.

Ёрмунганд был высоким и тонким. Его лицо выражало сочувствие.

– Не так я думал снова встретиться с тобой, сестра.

Трое детей, которые в собственном пантеоне считались слишком близкими к чудовищам. Неуправляемые, тёмные. Другие боги их не понимали.

Ёрмунганд был единственным, кого признали монстром. Его погрузили в сон, и это стало последней каплей, после которой Хель и Фенрир возненавидели тот пантеон, к которому принадлежали.

Ёрм был самым спокойным из них троих. Умиротворённым.

И самым сильным.

Хель поднялась на ноги:

– Знала, что за мной придут. Но не думала, что это будешь ты.

Он мог бы пожать плечами или приподнять брови, но это слишком человеческие жесты для того, кто лишь учился быть человеком. Его облик на секунду дрогнул, оставляя змеиную чешую, движущееся гибкое тело.

– Он хочет, чтобы ты умерла, – прошелестел голос Ёрмунганда. – Я сказал, что могу это сделать. Лучше я, чем кто-то другой.

– Хорошо. Но не дай ему мою силу. Позволь мне направить мертвецов не к Кроносу, а к другим богам смерти.

– Не сомневался, что ты поймёшь, как использовать последние мгновения.

Хель не знала, откуда у Ёрмунганда хотя бы одна эмоция, но сейчас он был сочувствием. Терпким, прощающим, последним. Подошёл ближе к Хель, коснулся губами её лба. Вокруг замерцали сегменты огромного змеиного тела, постоянно шевелящиеся.

– Прощай, сестра.

– Прощай, брат.

Когда что-то острое вспарывало её грудную клетку, вгрызалось в сердце и божественную сущность, Хель в последнем порыве отправила всех мертвецов из собственного рушащегося царства в другие пантеоны. Богам смерти будет неприятно, но они справятся, а вот Кронос силы не получит.

Хель улыбнулась под сочувствующим взглядом Ёрмунганда и рассыпалась костями и пылью.

Персефона находит Аида сидящим за столом. Его вид такой мрачный, какой только может быть у бога смерти.

– Что случилось?

В голове Персефоны проносится с десяток вариантов, один другого хуже. Но Аид веско говорит:

– Амон не разрешил есть пирожки, пока все не соберутся.

Персефона переводит взгляд на стол, где стоит накрытое тканью блюдо.

– О боги! – закатывает глаза Персефона.

Аид остаётся мрачен:

– Боги. Все. Где их носит, чтобы мы уже могли поесть?

– Поверить не могу, что я тут.

– Не ворчи, Сеф. Ты картошку будешь или нет?

Она кивнула, больше по инерции, нежели задумываясь, хочет ли она картошку фри. Девушка в красной кепке с жёлтой узнаваемой «М» что-то пробила по кассе, и Анубис приложил карту Сета, списывая нужную сумму.

– Спасибо за заказ!

Не успели они отойти, как девушка звонко объявила «свободную кассу». Подхватив поднос, Анубис уселся за столик, где устроились Амон, Персефона и Луиза.