Книга Ведьма и бог, страница 75 – Лив Стоун

Когда он возвращается, все еще обнаженный, отвожу глаза. Он выключает свет и занимает одну сторону кровати. В отличие от него, когда я сплю одна, всегда возвращаюсь к привычке занимать середину кровати.

Подхожу ближе на цыпочках. Он продолжает читать книгу, положив руку под затылок. Я соскучилась по виду его расслабленного тела, по невероятному теплу, которое от него исходит. Мне не хватает особого чувства, которое испытываю в редкие моменты благодаря ему: абсолютной защищенности.

Проходят минуты, и Деймос откладывает книгу, находясь на грани сонливости. Пройдет совсем немного времени, и он заснет под громкий стук моего сердца. Изо всех сил надеюсь, что он его не заметит.

Затем Деймос совершает непредсказуемое: задумчиво смотрит на мою половину кровати. Может быть, он скучает по моему присутствию? Или я интерпретирую его поведение так, как мне хочется?

Не в силах двигаться, смотрю, как он засыпает, еще более сбитая с толку, чем прежде. Стараюсь не думать о словах Антероса, хотя все труднее отрицать очевидное: мое тело желает Деймоса. Меня тянет к нему. Думаю о словах Мадлен, что нужно раскрыться перед партнером. Дело в том, что чем дольше это продолжается, тем увереннее становлюсь. И поскольку Деймос ни к чему не принуждает, ожидая, когда я буду готова, понимаю, что власть в моих руках.

– Прекрати, Элла.

Я подпрыгиваю. Как он заметил меня, если я невидима? А ведь я даже не успела взять ихор! Деймос смотрит мне прямо в глаза.

– Ты светишься.

Вытягиваю руку, и из нее вырывается свет, гораздо более сильный, чем в прошлые разы. Когда меня замечают, заклинание невидимости развеивается.

– Извините. Сестры наложили на меня заклинание, чтобы я могла понаблюдать за вами и узнать получше.

Голос дрожит, и слова вылетают в спешке. Деймос приподнимается на локтях, явно заинтригованный.

– Ты же знаешь, что можешь задавать вопросы напрямую.

Это правда, но у нас не было серьезных разговоров с тех пор, как мы поженились. Единственный откровенный разговор состоялся в брачную ночь. У меня до сих пор есть к нему вопросы, но не осмеливаюсь их задавать. Поэтому, чтобы подкрепить свою версию, сажусь на край кровати и спрашиваю:

– Почему вы превращаетесь в волкособа?

Должно быть, он не ожидал такого. Он выпрямляется, и простыня сползает вниз по животу. Мы очень близки, и мне это нравится.

– Собака – животное моего отца, а волк – моей матери.

– Значит, вы похожи на Афродиту, – с легкой улыбкой говорю я.

Несмотря на привязанность к богине любви, Деймос никогда не подчеркивает родственные узы.

– Я больше похож на отца, – говорит он суровым тоном, который невозможно оспорить.

– У вас с семьей сложные отношения из-за того, что родители такие разные?

– Возможно.

Он не хочет это обсуждать. Но я хочу.

– Не хочу показаться грубой, но вы кажетесь изолированным от них.

Деймос не отвечает. Он пристально смотрит на меня разноцветными глазами, которые оставляют противоположные впечатления.

– И это мне говоришь ты? – наконец произносит он низким голосом.

Я замолкаю. Моя фраза эхом отдается в голове. Он прав, ведь я тоже кажусь изолированной от семьи. То, что я чувствую к нему, изолирует меня еще больше.

Деймос протягивает руку и заправляет прядь моих волос за ухо. Это настолько нежный жест, что я ловлю его руку, крепко сжимаю его пальцы. Как ни странно, с ним не чувствую себя изолированной. Иногда не понимаю, что творится в собственной голове, но одинокой себя не чувствую.