Книга Королевская кровь-13. Часть 2, страница 101 – Ирина Котова

После обряда в Бермонте десять дней назад Алина заглянула к Тандаджи, чтобы попросить поискать информацию о темных, с которыми она шла к долине Источника на Лортахе. И добавила:

— Полковник, мне нужно полное досье на полковника Михея Севастьянова. Он был другом моего мужа. Я хочу знать о нем все возможное.

За закрытой дверью гудело управление, в кабинете пахло благовониями и кофе. Тидусс взглянул на нее блестящими черными глазами так проницательно, что узкий круг посвященных в тайну показался ей не таким уж и узким. Но Тандаджи лишь сложил руки на столе в замок и кивнул.

— Зеленое крыло сейчас перегружено, ваше высочество, и существует проблема со связью, но если вы дадите мне неделю-две, то у вас будет самая полная информация.

— Конечно, — ответила она. — Это совсем не срочно, полковник.

Через неделю Алине в покои доставили папку с фиолетовой полосой повышенной секретности. И когда она открыла ее, усевшись за стол, на полированный ясень выскользнуло несколько фотографий.

Черно-белая — где Михей Севастьянов совсем юный на фоне общежития МагУниверситета. Еще одна — где он в компании Свидерского, фон Съедентента, Виктории и Макса. Они сидят в каком-то баре, все смеются, Михей обнимает Александра Даниловича, барон смотрит на Викторию, Макс одновременно весело и высокомерно салютует бокалом с пивом.

Алина смотрела на молоденького, тощего, невысокого Тротта и улыбалась. Эту фотографию она отложила в сторону.

Несколько фото из личных дел — от университетского до с последнего места службы. Алина смотрела на кровного отца и ловила черты, которые она видела в зеркале. Да, она была очень похожа на маму. Но что-то неуловимое проглядывало и в форме глаз, и носа, и губ, и резкой линии скул. Лишь челюсть была другая — у него тяжелая, квадратная, у нее — изящная, не перегруженная, в маму.

Она брала в руки фотографию за фотографией. Свадебная. Жена Севастьянова — невысокая, очень симпатичная, видно, что добрая, в свадебном рудложском сарафане, в венке и с цветами в руках, он — в форме, статный и красивый. Фото со Свидерским — они оба уже сильно старше, все в грязи, усталые и довольные, сидят на подножке тяжелой военной машины, борт которой подран когтями и весь в подпалинах и слизи, которая остается от уничтоженной нежити. Фото с построений, с повышений званий, газетные вырезки о его достижениях и разработках. Целая чужая жизнь проходила перед ее глазами, а черно-белые фотографии постепенно сменялись цветными. Фото где-то в горах, с загорелым лицом и белыми пятнами вокруг глаз от очков. Среди женщин-военных магов. И, — она замерла, разглядывая, — серия ярких снимков с бала восемнадцатилетней давности. Придворный фотограф запечатлел сбор гостей, официальную часть, фуршет после. И на них был кровный отец — а на одной фотографии, в парке, освещенном праздничными огнями — и Макс рядом с ним. Оба с алкоголем, Севастьянов — в форме, идеальный Макс в идеальном костюме.

Что ее поразило, так это насколько расслаблен был Тротт, сжимающий бокал под темным небом, подсвеченном иллюминацией. Как редко она его видела таким — наверное, когда он в самом конце пути подшучивал над ней, а она над ним, в редкие минуты безопасности — тогда такое бывало. И еще когда они лежали, засыпая, после их первой и последней пронзительной близости. Но все равно складывалось впечатление, что тот Макс, которого она знала, и человек, с улыбкой небрежно попивающий алкоголь в парке рядом с ее кровным отцом — два разных человека.